Иван Голушко - Танки оживали вновь

Все это я узнал, а многое и увидел во время моих неоднократных приездов на Металлический. А сейчас мне хотелось бы рассказать лишь об одном эпизоде на этом предприятии.

Около шести часов утра я буквально вбежал в проходную Металлического завода - на дворе 30 градусов ниже нуля. Мне посоветовали так рано не ходить к военпреду Г. Е. Алексенко. Он всю ночь работал и только в пять утра пошел из цеха к себе. Поэтому больше часа я коротал в проходной. Она не отапливалась и, чтобы не замерзнуть, приходилось ходить из угла в угол. В душе я удивлялся терпению вахтерши, которая была уже в годах. Правда, на ней были валенки и тулуп. Втянув закутанную голову в воротник, а руки в рукава, она сидела, прислонившись к стенке, и дремала.

Я облокотился на подоконник, подул на стекло, потер его перчаткой. В образовавшийся глазок увидел Неву, вдоль берега которой шел сюда еще затемно. Как раз напротив стоял вмерзший в лед военный корабль. Его иллюминаторы казались мне глазами, которые зорко смотрели на набережную, на завод и как будто говорили: "Корабль жив, он готовится к плаванию". Мимо корабля шли цепочкой люди. Шли медленно, с трудом переставляя ноги. С каждой минутой на протоптанных по льду Невы тропинках становилось все больше и больше людей. Приближалось время утренней смены. "Как им трудно, а живет, работает Ленинград", - с гордостью за ленинградцев подумал я.

В проходной появились первые рабочие. Вахтерша встала, распрямилась, приветливо отвечала на "доброе утро" и внимательно проверяла пропуска. Она, конечно, каждого из них хорошо знала, но порядок есть порядок, и она его выполняла строго, по-военному.

У меня пропуска не было, и я спросил: "Как быть?" Вахтерша показала на маленькое окошко в стенке и сказала: "Постучите, пожалуйста".

Стучать не пришлось: я лишь слегка притронулся, и окошко приоткрылось.

- Вы к кому? - спросили меня.

- К военпреду, заявка должна быть.

- Удостоверение, - попросили меня и тут же выписали пропуск.

В приемной военпреда прохаживался инженер-майор Волков - военпред Кировского завода. Увидев меня, он подал руку, спросил:

- Опять просить танки?

- Нет, не просить. Помогать...

- Это хорошо. Только как? Я вот тоже думал помочь, да ничего не получается. Какой-то заколдованный круг. Георгий Евгеньевич (он имел в виду Алексенко) совсем выбился из сил. Все заново замерил, перечертил, пересчитал, лично отрегулировал, а вот сегодня ночью опять вентилятор полетел. Не получается с центровкой двигателя. Теперь уже и вентиляторов на заводе нет. Что ж теперь делать? - спросил я Волкова.

- Вот Георгий Евгеньевич и думает, - кивком головы на дверь кабинета указал А. Ф. Волков и добавил: - Наверное, придется начинать сначала.

Дверь вдруг открылась.

- А, фронтовик, здравствуй, - обратился ко мне Георгий Евгеньевич, заходи. Скажи мне, когда эвакуировали танк, он не попадал в какую-либо историю?

- Какую историю вы имеете в виду? - не понял я.

- Я его спрашиваю, а он меня. Видал, как получается? - обращаясь к Волкову, сказал Г. Е. Алексенко.

- Прошу извинить меня, товарищ инженер-подполковник, я просто не понял вопроса, - сказал я, чувствуя, что Алексенко устал и поэтому немного взвинчен.

- Значит, я неясно его задал, - уже спокойно сказал Алексенко. - Мне надо знать, был ли взрыв под днищем танка. Кроме пробоины в левом борту и сгоревшего мотора, других повреждений мы не обнаружили.

- Как же, - ответил я, - у танка во время боя от взрыва фугаса была сильно повреждена ходовая часть. Прежде чем эвакуировать танк, мы неделю ее перебирали, работали под носом у противника, доставляя туда по одному катку и траку из других эвакуированных подбитых танков.

- Значит, деформировалось днище, - как бы рассуждая с самим собой, произнес Алексенко. - Надо проверить. Пойдемте.

- Может быть, передохнете немного, Георгий Евгеньевич? - предложил Волков. - Чайку попьем.

- Нет-нет! Надо проверить, а потом уж займемся чайком.

В цехе вокруг танка стояли рабочие. Им что-то говорил парторг Н. И. Хорьков. Увидев Алексенко, он обрадовался.

- Мы вот, Георгий Евгеньевич, решили отремонтировать вентилятор на месте, не снимая его, - сказал он.

- Думаю, лучше не торопиться. Давайте снова все проверим... Вот товарищ, кивнул на меня Алексенко, - говорит, что танк подорвался на фугасах. Надо проверить днище. Нарушение центровки при заводке двигателя, видимо, происходило из-за деформации днища. В этом, наверное, причина, а не в регулировке вентилятора с коробкой.

- Выходит, надо снова снимать двигатель и коробку? - спросил Хорьков с тревогой. Дело в том, что подъемные крапы не работали из-за отсутствия электроэнергии и все приходилось делать вручную. А сил-то у рабочих в февральские дни 1942 года было очень и очень мало.

- Может быть. Но предварительно надо осмотреть днище, - ответил Алексенко и полез под танк.

Вылез оттуда он с трудом, постоял, прислонившись к танку, с закрытыми глазами. Очевидно, голова у него кружилась. Мы смотрели на него, и никто ничего не спрашивал. Понимали его состояние. Алексенко открыл глаза, обвел нас взглядом и сказал спокойно, будто ничего особенного и не произошло:

- Либо взрывной волной днище деформировалось на большой площади, либо от взрыва что-то произошло со станинами, на которых крепятся двигатель и коробка. Руками определить вогнутость днища не удалось.

И в том и в другом случае двигатель и коробку надо было снимать, так как причину неисправности танка легче всего было определить изнутри. А для этого по тем временам нужны были по крайней мере сутки. Я попросил поручить эту задачу моему экипажу, чтобы сохранить силы рабочих, которые потребуются позже, при центровке двигателя и обкатке танка.

- Хорошо, - согласился Алексенко, - постарайтесь сделать к вечеру. Дополнительно выделим вам трех человек.

Кроме экипажа, состоящего из механика-водителя сержанта Н. М. Орлова и башенного стрелка рядового П. Н. Новикова, остались рабочие Гвоздев, Никифоров и Петрова. Обязанности распределили так: мы занялись коробкой передач, а рабочие - двигателем.

В моторном отделении работала Тоня Петрова, девушка лет шестнадцати-семнадцати. Она рассоединяла дюриты, снимала трубки топливной и масляной систем. Наверху трудились Никифоров и Гвоздев, а я с Новиковым - в трансмиссии. Инструмента, к сожалению, недоставало. Поэтому некоторыми ключами, особенно шведским разводным, работали поочередно.

Гайки, болты, инструмент складывали аккуратно, чтобы ничего не затерялось и все было под рукой. Каждый знал, как трудно приходится при сборке демонтированных агрегатов, когда чего-то недоставало либо, еще хуже, оставалось что-то "лишнее". Затерявшуюся деталь рабочий, хотя и потеряет время, но найдет. А вот если обнаруживалась лишняя деталь, то приходилось весь агрегат разбирать и собирать заново.