Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Через полчаса оба генерала вернулись с доклада /…/ и объявили, что фюрер хочет немедленно говорить со мной. /…/

За столом с картами сидел фюрер Германии. При моем появлении он повернул голову. Я увидел распухшее лицо с глазами лихорадочного больного. Фюрер попытался встать. При этом я, к своему ужасу, заметил, что его руки и одна нога непрестанно дрожали. С большим трудом ему удалось подняться. С искаженной улыбкой он подал мне руку и едва слышным голосом спросил, встречал ли он меня прежде. Когда я ответил, что год тому назад 13 апреля 1944 г. в Оберзальцберге я принял из его рук «Дубовый лист к рыцарскому кресту» [94] Погрешность перевода: правильно — «Дубовые листья к рыцарскому кресту». , он сказал: «Я запоминаю имена, но лиц уже не могу запомнить». При этом его лицо напоминало улыбающуюся маску. Вслед за этим фюрер с усилием уселся в свое кресло. Даже когда он сидел, его левая нога была в непрестанном движении, колено двигалось, как часовой маятник, только немного быстрее ». [95] В.И. Дашичев. «Совершенно секретно! Только для командования!» Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967, с. 602–604.

Далее Вейдлинг доложил обстановку на фронте подчиненного ему корпуса и высказал ряд предложений.

« Фюрер одобрительно кивал головой, а потом начал говорить. В длинных предложениях он изложил оперативный план выручки Берлина. При этом он все более уклонялся от темы и перешел на оценку боеспособности отдельных дивизий. /…/ Все с большим и большим изумлением слушал я разглагольствования фюрера. /…/ Меня отпустили. Снова фюрер попытался встать, но не смог. Сидя подал он мне руку. Я покинул комнату, глубоко потрясенный тяжелым физическим состоянием фюрера. Я был как в тумане! » [96] Там же, с. 604–605.

На следующий день, 24 апреля 1945, Вейдлинг и получил новое назначение. Кребс объявил ему: « При своем докладе вчера вечером вы произвели на фюрера благоприятное впечатление, и он назначил вас командующим обороной Берлина ». [97] Там же, с. 607.

После этого Вейдлинг, принявший командование, продолжал ежедневные доклады фюреру и получал от последнего сбивчивые и многословные указания — так происходило вплоть до вечера 30 апреля 1945, когда Вейдлингу было объявлено о самоубийстве Гитлера. [98] Там же, с. 624–625.

Все это имеет, разумеется, совершенно иные объяснения, нежели предположили Мельников и Черная. Другие историки, понявшие позднее, что после 22 апреля 1945 Гитлер был заменен в Имперской канцелярии двойником , продолжавшим исполнять его роль (например — Л.А. Арбатский [99] Л.А. Арбатский. Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера. М., 2002, с. 75–77. ), дают однозначную трактовку этому эпизоду: Гитлер в первый раз в жизни позабыл человека, которого видел раньше, и не мог вспомнить обстоятельств их прежней встречи только потому, что это был вовсе не Гитлер!

Весь этот цирк с немощью Гитлера, которого с ночи на 23 апреля уже играл двойник, был целенаправленно рассчитан на то, чтобы затруднить узнавание подмены теми людьми, которые были с ним достаточно хорошо знакомы. Причем для этого было существенно необходимо, чтобы они общались с Гитлером как можно раньше, а не в самые последние предшествующие дни и недели.

Двойник, как бы внешне он ни походил на оригинал и как бы ни был оттренирован и обучен, не мог, конечно, играть роль полноценного дееспособного Гитлера, особенно — в обстановке военных совещаний и принятия немедленных решений, где Гитлер заведомо превосходил любого своего генерала. Иное дело — играть роль якобы заболевшего, немощного и опустившегося Гитлера, утратившего прежнюю остроту ума и трезвость мышления.

Убедительное свидетельство блестящего владения военной обстановкой и непогрешимой логики собственных рассуждений Гитлер продемонстрировал, например, в своем выступлении перед генералами во время немецкого наступления в Арденнах, 28 декабря 1944 года, — всего за четыре месяца до описанного Вейдлингом эпизода. Эта речь производит сильнейшее впечатление даже сегодня — в этом может убедиться каждый желающий: полный текст этой речи неоднократно публиковался на русском языке. [100] Например: В.И. Дашичев. Стратегия Гитлера. Путь к катастрофе. 1933–1945. // Исторические очерки, документы и материалы. В четырех томах. М., 2005. / Том 4. Крах оборонительной стратегии Гитлера. Разгром Третей империи. 1943–1945, с. 169–183.

Хотя, нужно заметить, уже тогда, в самом конце 1944 года Гитлер не выглядел бодрым и здоровым.

Еще в 1943 году Геринг говорил Геббельсу, что « фюрер постарел на пятнадцать лет за три с половиной года войны ». [101] Д. Сьюард. Указ. сочин., с. 315. Дальше — больше: контузия при покушении 20 июля 1944 года повредила у Гитлера вестибулярный аппарат и его движения утратили естественность: « у него так и не восстановилось чувство равновесия ». [102] Там же, с. 338.

Неудивительно, что один из участников совещания 28 декабря 1944 года, генерал Хассо фон Мантейфель, отмечал « согбенную фигуру с бледным, оплывшим лицом, съежившуюся на стуле, с дрожащими ладонями, старательно прячущую левую, сводимую сильной судорогой руку ». [103] И. Фест. Триумф и падение в бездну, с. 543.

Заметим, однако, что та же судорога руки — это вовсе не судорога мозга , а съежившийся на стуле Гитлер вполне мог тогда с него подскакивать!

Все подобные уже послевоенные описания стриглись под одну гребенку , преследуя цель всячески принизить и умалить значение и роль Гитлера.

Через пару лет после 1945 года, когда уже были казнены ближайшие военные сподвижники Гитлера Кейтель и Йодль, уцелевшие умные немецкие генералы принялись усердно демонстрировать, что дилетант Гитлер только мешал им самим грамотно руководить военными действиями, а политические решения, за которые нес ответственность он — и притом только он один! — типичное проявление его психического нездоровья и физической усталости.

Началось это еще во время войны, и такие настроения определенным образом перекликались с мотивами заговорщиков 20 июля 1944 года. После войны бывший шеф Гестапо Генрих Мюллер говорил (много ниже мы вернемся к оценке достоверности его показаний): « Я слышал однажды, как один очень высокий армейский чин сказал: «Это война Гитлера. Если он ее проиграет, это его вина». » [104] Г. Дуглас. Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. М., 2000, с. 143.

Это очень понравилось многим послевоенным немцам, выработавшим классическую, почти общепризнанную легенду: « Как только Гитлер вмешивался в ход военных операций, не слушая советов профессионалов, это сразу же имело катастрофические последствия ». [105] М. Кох-Хиллебрехт. Указ. сочин., с. 41.