Хесуальдо - Артигас

Однако желание Артигаса немедленно напасть на город наталкивалось на сопротивление его начальника Рондо. Артигас чувствовал, что пыл горожан начинает слабеть. Между тем Элио, уверенный в благоприятном исходе своих переговоров, усилил преследования всех, кто сочувствовал восставшим.

Первыми его жертвами стали патриотически настроенные францисканские монахи. Их захватили ночью в монастыре.

Обыщите все кельи и приведите сюда монахов! — приказал своему помощнику офицер Помпильо, войдя в монастырь Сан-Франциско.

«Газета де Буэнос-Айрес» писала:

«Офицер построил монахов, пересчитал их по головам, как скот, и, открыв ворота города, среди глубокой ночи вышвырнул их вон, приговаривая:

— Здесь близко находятся гаучо, ваши соотечественники, можете идти к ним».

На следующий день изгнание патриотов продолжалось. Среди них были Бартоломе Идальго, автор знаменитых куплетов «сьелитос», и известный политический деятель Николас де Эррера со своими семьями. Когда их вели по городу, испанцы («годос», как их презрительно называли) нагло плевали им в лицо: им даже не дали возможности взять с собой самые необходимые вещи.

Одновременно началась конфискация имущества патриотов. Были конфискованы два дома на улице Сан-Луис, принадлежавшие семейству Артигасов. Был вынужден покинуть город старик Мартин Хосе, отец Артигаса, вместе с двумя сыновьями, снохой Рафаэлой, которая так и не излечилась от психического заболевания, и пятилетним внуком Хосе Мариа. Все они отправились в старое поместье Артигасов в Саусе, незадолго до того разграбленное войсками Посадаса. Кажется, это был последний раз, когда Артигас встретился со своей женой и сыном.

Политика Элио, разумеется, лишь сильнее разжигала ненависть и озлобление патриотов, которые теперь сами уходили из города, чтобы присоединиться к осаждающим. Для острастки Элио установил в городе виселицу, первой жертвой которой стал Мануэль Перес. Отважный партизан успел перед казнью бросить в лицо судьям и собравшейся толпе пламенные слова:

— Да здравствует родина! Да здравствует революция!

Прошла первая неделя осады. Городские власти, оправившись от первого приступа страха, готовились к обороне. В лагере патриотов нарастало нетерпение. На рейде порта Монтевидео стояли английские суда, готовые «защитить от унижения британский флаг и английскую торговлю», а лорд Стренгфорд, британский посол в Рио-де-Жанейро, плел свои интриги.

Стремление Артигаса начать наступление на город продолжало наталкиваться на сопротивление Рондо, а Хунта по-прежнему не принимала никаких эффективных мер. Все это серьезно беспокоило вождя Восточной провинции. К тому же он не знал, какие переговоры ведутся в Рио-де-Жанейро при дворе португальского короля между посланцами Монтевидео, Хунты Буэнос-Айреса и послом Англии. Не знал он также, что Хунта в своей политике все более и более приближалась к принципам монархизма.

Элио, разумеется, воспользовался нерешительностью войск патриотов и усилил свои интриги в Рио-де-Жанейро, войдя в контакт с принцессой Жоакиной Карлотой и лордом Стренг-фордом. Приняв предложение португальского наследного принца дона Жоана о предоставлении военной помощи для того, чтобы заставить врага снять осаду Монтевидео, Элио согласился таким образом на интервенцию в Ла-Плату; он руководствовался при этом исключительно собственными интересами. Посланец Хунты Буэнос- Айреса торговец Мануэль де Сарратеа также имел поручение добиться прекращения гражданской войны и нормализовать торговлю с Буэнос-Айресом, который из-за положения в Монтевидео был блокирован.

В результате власти Монтевидео и Буэнос-Айреса договорились о вторжении португальских войск для усмирения Восточной провинции. Хунта Буэнос-Айреса не сочла нужным сообщить об этом Артигасу, войско которого она рассматривала лишь как вспомогательный отряд армии Буэнос-Айреса. Таким образом, блестящая кампания патриотов в 1811 году как бы вернулась к своему исходному положению; даже хуже — она прямо облегчила положение испанцев, которые в начале кампании были накануне полной гибели. Португальцы же отнюдь не исключали возможности расширить свои границы, как это уже не раз бывало раньше.

Патриоты Восточной провинции, не принимавшие участия в этих переговорах, пытались определить свою позицию и свое будущее на двух заседаниях ассамблеи. Первое из них состоялось 10 и 11 сентября в местечке Панадериа-дель-Видаль. Сюда прибыли сотни видных граждан Восточной провинции, перед которыми выступили посланцы из Буэнос-Айреса. Они пытались объяснить необходимость снятия осады Монтевидео и ссылались при этом на то, что войско надо использовать против испанских сил, собравшихся на севере Аргентины в Верхнем Перу и в Парагвае. Патриоты Восточной провинции, однако, не соглашались с решением снять осаду. Они не могли примириться с тем, что столько усилий и жертв увенчаются таким плачевным финалом. На ассамблее много говорилось о пресловутом войске на севере, тогда как главной опасностью были войска португальцев, которые двигались к границам Восточной провинции.

В Буэнос-Айресе происходили тем временем собственные драматические события: идея восстановления абсолютистской власти восторжествовала, и революционная майская Хунта была в сентябре 1811 года заменена Триумвиратом. Новое правительство оказалось в крайне тяжелом положении: власть вице-короля усиливалась, с севера угрожали испанские войска, началась португальская интервенция в Восточную провинцию; португальские войска были многочисленны и хорошо подготовлены, ими командовал губернатор провинции Рио-Гранде маршал Диего де Соуза. В этих условиях Триумвират решил как можно быстрее ликвидировать конфликт в самой Ла-Плате, и в первых числах октября было решено заключить договор с испанцами. Ломимо окончательного снятия осады с Монтевидео, о котором имелась договоренность еще в Рио, было признано, что власть Элио распространяется не только на всю Восточную провинцию, но и на территорию вплоть до реки Параны, то есть и на часть Аргентины.

Когда это известие пришло в лагерь Артигаса, оно вызвало здесь невероятное волнение. По инициативе Артигаса было созвано новое заседание, которое состоялось 10 октября недалеко от Трес-Крусеса и получило название заседания в Кинта-де-ла-Парагвайа. В присутствии делегата от Буэнос-Айреса участники заседания высказали свое неодобрение заключенному договору; соглашаясь с рядом обстоятельств, они решительно отвергали перспективу вновь оказаться под властью Элио. Что станется теперь с народом, который в течение трех месяцев боролся и принес столько жертв? Тогда Артигас предложил, чтобы войска Буэнос-Айреса прекратили осаду, но заявил, что его войска будут продолжать борьбу, причем также и с вторгнувшимися португальцами.