Олег Мороз - Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)

Разговор об отставке правительства зашел на вечернем заседании Съезда 13 апреля. Выступивший по этому вопросу Сергей Филатов рассказал о воскресных переговорах с правительством. В общем-то, первый вице-спикер был настроен довольно миролюбиво. По его мнению, возможности для примирения с правительством отнюдь не утрачены. Тут, однако, в дело вмешался Хасбулатов. У него настроение было совершенно иное.

— Мы проводим уже шестой съезд, — сказал спикер, — а уважаемые друзья из правительства столкнулись со съездом впервые и растерялись. Вот и вся проблема. Поэтому, если хотят уйти в отставку, пусть, пожалуйста, ставят этот вопрос перед тем, кто их назначал. Это однозначно. И никто нас не должен шантажировать. Мы ничего и никого не боимся.

Спикер заявил, что это правительство вообще существует лишь благодаря ему, Хасбулатову:

— Извините, но давайте уж откровенно говорить: столько я проявил, я не знаю, изворотливости, чтобы спасти это правительство от растерзания. Поэтому, пожалуйста, уважаемые члены правительства, хотите работать, — вам все условия для того, чтобы работать.

Что касается предупреждений о неизбежном финансовом крахе, который произойдет в случае реализации постановления Съезда, спикер небрежно их отмел: дескать, не надо забывать, что он, спикер, «не только юрист, но и экономист» и «группа консультантов у него не хуже, чем у правительства».

Эта примитивная логика вызывает выкрики из зала:

— Позор! Позор!

Хасбулатов:

— Никакого позора нет. Ребята растерялись.

«Ребята растерялись…». Это о правительстве Российской Федерации. Присутствовавшие на заседании члены кабинета прореагировали на хасбулатовские словеса весьма резко. Многим запомнился телевизионный кадр, когда, повинуясь решительному жесту Геннадия Бурбулиса, который, напомню, в ту пору был первым вице-премьером, правительство вновь покинуло зал — на этот раз в знак протеста против оскорбительно-фамильярных выпадов спикера в свой адрес. Конфронтация вернулась к исходной точке.

Как заявил позднее Бурбулис, поведение Хасбулатова «полностью обнажило его личную причастность» к кризису, возникшему на съезде. Его коллега по кабинету Александр Шохин заметил, что между правительством и Съездом вполне можно было достичь компромисса, однако этому помешало «полное нежелание компромиссов», проявленное спикером. «Это доказывает, — сказал Шохин, — что личные интересы здесь гораздо выше интересов России».

После, как водится, Хасбулатов не столько извинялся за свои хамские речи, сколько «объяснял» их смысл.

Заявление об отставке подало также правительство Москвы во главе с Юрием Лужковым и мэром Гавриилом Поповым. В заявлении говорилось, что оно подается в знак солидарности с правительством Гайдара и протеста против постановления VI съезда народных депутатов России о ходе экономической реформы. Это постановление расценивалось как наступление консервативных сил на реформы.

Как видим, в ту пору Лужков был вполне «прогрессивным», почти демократическим деятелем.

После очередного скандала, затеянного спикером, лидеры депутатского корпуса предпринимают новую попытку добиться примирения с кабинетом. 14 апреля проходят очередные многочасовые «мирные переговоры» руководства парламента и правительства. По итогам этих переговоров подготовлены проекты двух документов — декларации «О поддержке экономической реформы в Российской Федерации» и постановления «О взаимодействии законодательной и исполнительной власти в период радикальной экономической реформы». В проекте декларации говорится, что Съезд «поддерживает действия президента РФ по реформированию экономики»; что касается требований, содержащихся в постановлении, их выполнение авторы ставят в зависимость от «реально складывающихся экономических и социальных условий»: дескать, будут подходящие условия, — выполняйте, не будет условий, — что ж поделать… Второй из упомянутых документов предписывает кабинету заботиться о «сохранении и укреплении денежно-финансовой системы» и не допускать «принятия решений, подрывающих ее в интересах отдельных ведомств и социальных групп», то есть делать именно то, на чем всегда настаивало само правительство и чему всеми силами пытались помешать депутаты. Одним словом, оба документа фактически дезавуируют постановление Съезда, придавая ему рекомендательный характер.

15 апреля декларация и новое постановление после внесения некоторых поправок были приняты Съездом.

Одержана явная победа над консервативным съездовским большинством. Пусть победа временная — это ясно покажут дальнейшие события, — и тем не менее. Команда Гайдара впервые предприняла самостоятельный политический шаг, причем очень ответственный, и добилась успеха.

В этот же день Ельцин в телефонном разговоре с Гайдаром сообщает ему, что полностью поддерживает правительство и, соответственно, отставку кабинета не принимает.

Вице-премьер Сергей Шахрай предложил Ельцину воспользоваться смятением в рядах депутатов и поставить на голосование вопрос об утверждении Гайдара председателем правительства. Наверное, и тактически, и стратегически это действительно было бы вполне оправданно. Однако Ельцин решил, что для этого не настало еще время, предложение может провалиться. На следующем съезде, в декабре, ему придется двигать Гайдара в премьеры в гораздо худших, практически безнадежных условиях. И по-крупному проиграть.

Ельцин пытается достичь компромисса

Центральной установкой Ельцина в его выступлениях на съезде — он выступал несколько раз — было найти какой-то компромисс со своими противниками. Ради этого он готов был идти на серьезные уступки. Так, выступая 11 апреля, он заявил, что правительство готово скорректировать свою структуру и внести персональные изменения в состав министров (этого требовали депутаты), причем он сам, президент, намерен «ввести опытных, авторитетных производственников, промышленников». Уж это был и вовсе бальзам на душу оппозиционеров. Их голубая мечта — заменить «правительство завлабов», оперирующих какими-то непонятными для них категориями — инфляция, укрепление курса рубля, финансовая стабилизация, процентная ставка, «денежный навес» — правительством «крепких производственников», знающих, как выбивать фонды, как выполнять план, как давать разнос подчиненным и т. д. «Программой-максимум» для них, конечно, было — убрать Гайдара. Ельцин уходил от этого вопроса. Он попросил съезд, который требовал от него представить кандидатуру премьер-министра (не Гайдара, конечно), отложить этот вопрос хотя бы до октября (позже пообещал сделать это в конце июля).