Олег Мороз - Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)

Гайдар:

«Разногласия по кадровым вопросам у нас с президентом возникали еще в период формирования правительства. Случались они и позже. Мы их обсуждали, и принималось согласованное решение. На этот раз произошло иначе, все было решено за моей спиной. Не скрою, это явилось для меня серьезным ударом. И дело не только в том, что без консультации отправлен в отставку единомышленник и соратник, много сделавший для реформирования важнейшей отрасли народного хозяйства, — я понял, что мои возможности отстаивать перед президентом свою точку зрения подорваны и что на его поддержку рассчитывать не приходится. А это в конкретной политической ситуации неизбежно грозит деформацией реформ».

Первым побуждением было немедленно подать в отставку. Однако после мучительных сомнений Гайдар все же решает остаться. Рассуждение то самое, о котором я уже упоминал: приходится идти на жертвы, чтобы спасти главное.

Гайдар:

«Все достигнутое нами еще предельно непрочно. Российский рубль не введен. Масштабная приватизация подготовлена, но не начата. Короче, реформы еще в высшей степени обратимы. Можно было, конечно, сделать красивый жест — уйти, но это напрочь перечеркивало бы все, чего с таким трудом удалось добиться».

Следует ли «сдавать» товарищей?

Годы спустя, анализируя просчеты реформаторов, Петр Авен, министр внешнеэкономических связей в правительстве Гайдара, писал, что один из таких просчетов заключался в «недопустимом уровне соглашательства», которое они проявляли с самого начала. Некоторые вопросы, по мнению Авена, вообще нельзя было делать предметом торга. Например, кадровые. Дескать, до VI съезда в лексиконе команды Гайдара вообще не было такого слова «сдать» — сдать члена правительства, коллегу. После съезда слово появилось. Начали сдавать. Последовали увольнения, замена лучших специалистов худшими.

При этом Авен сам признавался, что бросает этот взгляд на прошлое с высоты приобретенного административного опыта. Действительно, в 1992-м мало у кого из гайдаровцев этот опыт был. Если не опыт, то хотя бы «врожденные» способности к администрированию. По оценке Гайдара, из всех членов правительства только двое — Владимир Булгак, бывший в ту пору министром связи, и Анатолий Чубайс, возглавлявший ключевое, приватизационное ведомство — Госкомитет по управлению государственным имуществом, — по-настоящему сочетали в себе мощную административную хватку и глубокое понимание сути осуществляемых преобразований.

При отсутствии административного опыта очень трудно было, в частности, определить, до какой степени следует сопротивляться сомнительному кадровому решению президента (а таких у Ельцина, как известно, было хоть отбавляй) и с какого момента следует вступить на путь «соглашательства».

Нередко никакой возможности сопротивляться неправедным действиям «начальства» вовсе не было. Это когда Ельцин просто ставил своих подчиненных перед фактом: я так решил и все, — как это было с увольнением Лопухина.

Единственной возможностью сопротивления в таких случаях была отставка, отставка в знак протеста. Надо полагать, это как раз то, что по прошествии большого срока после описываемых событий подразумевал Авен как меру, альтернативную «соглашательству». Возражения против этого, крайнего, средства, в первую очередь приходившие в голову, мною уже приведены.

Кстати, интересна история с самим Авеном. Вскоре после назначения его министром выяснилось, что министр он неважный. Как писал Гайдар, «ему мешало не только отсутствие опыта, но и нервы, частые перемены настроения». Ельцин регулярно заводил с Гайдаром разговор о замене Авена, всякий раз аргументируя это одним и тем же: «Ну, Егор Тимурович, он, может, и хороший специалист, но вы же видите — не министр». Это был совсем иной вариант поведения президента, нежели в случае с Лопухиным. Однако Гайдар упорно защищал Авена, категорически выступал против его отставки. Гайдар:

«Для меня все его недостатки перекрывал тот фундаментальный факт, что он прекрасно понимал общий замысел преобразований и мне не надо было контролировать его действия по подготовке к введению конвертируемого рубля. Он мог что-то недотянуть, что-то недоделать, но в целом, я был в этом убежден, стратегическая линия будет выдержана. Как мне кажется, я не ошибся. Сегодня я твердо знаю, что никто из руководителей российских министерств не сделал для введения конвертируемости рубля больше, чем Петр Авен. А ведь этот вопрос был одним из ключевых в экономической политике».

Благодаря защите Гайдара Авен сохранил пост министра вплоть до ухода самого Гайдара и покинул этот пост лишь после отставки своего шефа. Так что не все было так просто с «соглашательством» в кадровых вопросах. Хотя, разумеется, противостоять Ельцину, нередко импровизировавшему или действовавшему с подсказки не очень компетентного «ближнего круга», было действительно непросто.

Противники реформ именуют российскую приватизацию «приватизацией по Чубайсу», тем самым сваливая ее огрехи — реальные и мнимые — на одного, самого ненавистного для них человека. В действительности приватизация в России началась задолго до того, как ею занялся Чубайс. Стихийно и в довольно широких масштабах она проходила уже в 1989–1991 годы: сплошь и рядом самые шустрые директора принялись сдавать в аренду своим родственникам, друзьям, а нередко самим себе наиболее привлекательные куски «своих» предприятий, после чего за чисто символические деньги передавали их в собственность арендаторам. Юридически основные правила приватизации (за исключением тех, что были связаны с ваучерами) были определены законом «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», который Верховный Совет РСФСР с подачи правительства Ивана Силаева принял 3 июля 1991 года. Чубайс же, как известно, возглавил Госкомимущество лишь в ноябре этого года, когда, собственно говоря, и было сформировано новое правительство — «правительство реформ».

Тем не менее, роль Чубайса в российской приватизации действительно ключевая. Вряд ли кто станет с этим спорить. Думаю, эту, одну из главных российских реформ без труда могли бы придушить уже в самом начале (впрочем, удушение не однажды сумели бы произвести и потом), если бы не удачный выбор человека, возглавившего ее. Как уже говорилось, Чубайс, по оценке Гайдара, был одним из двоих (второй — Булгак) по-настоящему одаренных администраторов в тогдашнем правительстве. Что касается Чубайса, его административные способности были тем более удивительны, что в сферу госуправления он, в общем-то, пришел из науки, до той поры лишь короткий срок пребывал на управленческих постах. В гайдаровском правительстве, как известно, было немало людей, вышедших из научных кабинетов и лабораторий, однако теперь, на расстоянии лет, уже ясно: ни один из них не в состоянии был сравниться с Чубайсом по части этой самой административной хватки, административной эффективности.