Александр Горбатов - Годы и войны

Особо непонятными для меня были настойчивые приказы - несмотря на неуспех, наступать повторно, при- том из одного, и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, наступать, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок. Много, много раз в таких случаях обливалось мое сердце кровью... А ведь это был целый этап войны, на котором многие наши командиры учились тому, как нельзя воевать и, следовательно, как надо воевать. Медленность, с которой усваивалась эта наука - как ни наглядны были кровавые примеры, - была результатом тех общих предвоенных условий, в которых сложилось мышление командиров.

Опишу коротко одно такое наступление, которое проводилось беспрерывно в течение шести дней подряд.

После крепких морозов началась с десятого февраля 1942 года оттепель с дождями. Поверх льда на Северском Донце образовался слой воды глубиной в двадцать - сорок сантиметров. В это время нами был получен приказ о наступлении на села Сажное и Гостищево.

Сажное - большое село, расположенное вдоль правого берега реки, было занято относительно сильным гарнизоном противника. Гостищево, тоже большое село, было левее, в трех километрах от Сажного, за чистым полем. Выполняя приказ, мы форсировали реку против Гостищево двумя полками: одним, чтобы наступать прямо на Гостищево, а другим - охватывать Сажное с юга и юго-запада.

Мой наблюдательный пункт находился в кустарнике, в полукилометре от реки, с него было видно, как три батальона дружно и смело вступили по колено в ледяную воду и по льду преодолели реку. Используя внезапность, с небольшими потерями они за два с половиной часа овладели двумя десятками хат на южной окраине села Сажное, кустарником, что южнее и юго-западнее этого села, и продвинулись по чистому снежному полю на два километра к Гостищево. Однако наше наступление захлебнулось, встретив сильное огне - вое сопротивление из Гостищево с фронта, а также с флангов - справа из оставшейся у противника части села Сажное и слева из села Киселево. Противник, огонь которого подавить не удалось, перешел к активным действиям: нами были отбиты две сильные и настойчивые контратаки. В этот день обе стороны понесли большие потери. Мы потеряли отважного начальника штаба 989-го стрелкового полка майора Макарова, был ранен и командир полка майор Кучеренко; во временное командование полком вступил начальник разведки дивизии Боков. Предпринятое нами ночное наступление успеха также не имело. Использовать темноту удалось лишь для того, чтобы заменить батальоны с мокрыми ногами батальонами вторых эшелонов, переведя их через реку по наскоро наведенным переходам.

Ночью я доложил командарму о результатах наступления и получил указание: "Выполнять приказ". С рассветом наши части снова перешли в наступление, но под сильным огнем противника залегли. Одну контратаку мы отбили, в результате другой были выбиты из хат Сажного, занятых вчера.

Чувствуя безуспешность наступления, я решил на свою ответственность, когда стемнеет, отвести наши батальоны на левый берег реки.

И как раз в это время с наблюдательного пункта на левом фланге донесли об идущих в нашу сторону восемнадцати - двадцати танках противника. Я увидел в бинокль, как отдельные вражеские машины втягивались в село Киселево, левее наступавшего на Гостищево полка. Дал указание командующему артиллерией дивизии подполковнику Лихачеву огнем всех батарей не допускать выхода танков из Киселево. Учитывая, что пехота, нe имея противотанковых средств, кроме бутылок с горючей смесью и гранат, обычно болезненно реагирует на танковые атаки противника, я вызвал к телефону командиров полков, предупредил их о подходе танков в Киселево и высказал предположение, что одновременно с танковой контратакой нужно ожидать контратак пехоты.

Приказал командиру 987-го стрелкового полка подготовить по одному батальону к отражению контратак с двух направлений. Командиру 989-го стрелкового полка приказал два батальона, находившихся на поле, отвести в кустарник, обороняться там и уничтожать танки, которые попытаются войти в наши боевые порядки. Уведомил, что вся наша артиллерия будет использована для стрельбы по танкам.

Было видно, как четырнадцать танков противника вышли из Киселево; наш сильный огонь заставил их ускорить движение, но они пошли не против наших боевых порядков, а к Гостищево и скрылись в нем. Через двадцать пять минут танки вышли из Гостищево вместо с густыми цепями пехоты. Противник был встречей огнем артиллерии и пулеметов, его пехота залегла; но танки продвигались, ведя с ходу огонь из пушек и зажигательными пулями из пулеметов. В это время один из наших батальонов уже втянулся в кустарник, но другой лишь спешил к нему. Я видел, как все увеличивалось количество темных точек на снегу - лежащих тел.

Когда на поле не осталось наших войск, артиллерия получила возможность бить по танкам и пехоте противника, не боясь поразить своих. С радостью мы заметили дым и пламя на одном, а потом на втором и третьем танках. Только один вошел в кустарник, но он был там подожжен бутылками. Немецкую пехоту вынудили поспешно отойти в Гостищево.

В это время, закрыв от нас поле боя, сгустилась вечерняя темнота, и мы, так ждавшие ее в этот день, облегченно вздохнули. Но тут связь с командирами полков перестала работать. Строя различные предположения, мы считали, что в лучшем случае порваны провода или что полки под давлением противника меняют свои позиции. В худшем случае возможно было также, что противник захватил полковые наблюдательные пункты.

Через полчаса доложили, что связь есть - у телефона комиссар 989-го стрелкового полка. Я не узнал его голоса - он был так взволнован, что нельзя было его толком понять. Я уж подумал было, что НП захвачен противником и комиссар говорит по принуждению гитлеровцев. Но подошел к телефону командир полка и членораздельно доложил о положении: батальоны вовремя и без больших потерь отошли в кустарник, он просил разрешения отвести их на левый берег. Волнение комиссара объяснялось его огорчением и смущением по поводу неудачи. К 22 часам все были на левом берегу, в том числе и раненые; принесли с собой и убитых, кроме тех, что остались на открытом поле. Утром подсчитали потери, - к счастью, они оказались не такими большими, как мы предполагали. Но тем же утром получен был приказ снова наступать в том же направлении, и мы наступали еще четыре дня все так же безуспешно...

4 марта мы сосредоточились в десяти километрах восточное села Новый Салтов, а 5 марта получили уже приказ: в ночь на 6-е сменить части 300-й стрелковой дивизии, 7-го - перейти в наступление.

6 марта, после смены, я с начальником штаба дивизии, командирами полков и батальонов и начальниками родов войск произвел рекогносцировку. Ознакомившись с местностью, мы выработали план действий и взаимодействия.