Вадим Лейбовский - Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»

Маслаченко неоднозначно относился к работе Махарадзе в эфире, поскольку считал, что недостаток знания предмета (тот никогда не играл в футбол) он зачастую подменял актерским искусством. Однако, понимая обостренное самолюбие и ранимость Котэ Ивановича, он этой темы в их общении никогда не касался.

Еще на аргентинском чемпионате мира в 1978 году Маслаченко решился на эксперимент: попробовал вести репортаж «под картинку» сразу с двух мониторов, то есть одновременно о двух матчах. Надо сказать, что вообще работа «под картинку»- суррогат настоящего классического репортажа, того, на котором выросло целое поколение комментаторов. Вместо стадиона, простора, воздуха ведущий вынужден привыкать к маленькой душной комнатке. Да и ошибок, которые могут раздражать болельщика, при работе «под картинку» никак не меньше, чем при репортаже со стадиона. Бывает, режиссер упустил замену игроков, и комментатор лишь через несколько минут замечает, что по полю бегает новый игрок. Или от дальней кромки поля защитник делает передачу на противоположный край, а полной панорамы поля на экране нет. И комментатор должен интуитивно, представляя тактические построения команды, сказать, кому эта передача направлена. И с риском называть имя адресата. Хорошо, если угадал, о чем узнаешь лишь тогда, когда режиссер даст общий план.

Но вот Маслаченко решился на эту работу с двух мониторов в репортаже о втором тайме двух одновременно игравшихся матчей. Ему показалось, что получилось, да и в Москве одобрили. В следующий раз он решился снова сыграть в такую же игру, но вместе с Котэ Махарадзе — пусть каждый комментирует свою игру, поочередно передавая друг другу слово. Маслаченко рассчитывал, что коллега перестроится на динамичный, репортерский рассказ, на «игру в мяч», выражаясь на жаргоне самих футбольных комментаторов. Но коллега не сумел, а может быть, просто не захотел работать в ключе Маслаченко. Он так и остался верен своим привычным уходам в сторону, в рассуждения и описание второстепенного. Москва тогда одобрения не высказала, просто промолчала. Больше к этому приему уже не возвращались.

На мексиканский чемпионат мира Махарадзе запланирован не был. Он был потрясен. Казалось, он не знал в жизни большего горя. «Как я объясню это в Тбилиси? Как я посмотрю в глаза людям? — сказал он своему другу. — Если можешь, помоги, поговори с кем нужно». Маслаченко в ту пору и сам еще не числился в команде, однако извещать об этом Котэ Ивановича не стал. Он сумел решить его вопрос. Они отправились в Мексику.

Игра Аргентина — Уругвай запомнилась всем совершенно ураганным, непрекращающимся шквалом п каким-то особым ливнем, дотоле никому не известным по объемам низвергавшейся воды. Водяные потоки мчались почти горизонтально — такова была сила ветра. Комментаторских кабин на таких чемпионатах не бывает — столь велика армия журналистов. И сидят они на своей трибуне, открытой всем ливням и ураганам. На этот раз журналисты работали уже не под дождем, а просто в сплошной бушующей водной купели. И вот на нашего комментатора словно снизошло озарение. Он подсознательно решил повести репортаж в радиоключе. Он, словно перебивая самого себя, играл сменами темпа речи, модуляциями голоса, отчего телезритель ощущал себя уже там, рядом с ним, или даже с игроками, на пенящемся, бурлящем поле.

Матч Аргентина — Англия не просто занял особое место в мексиканском чемпионате, но и вошел в историю футбола. Он игрался на фоне разразившегося конфликта между этими странами из-за Фолклендских островов. Конфликта, едва не обернувшегося большим кровопролитием. В конце концов «железная леди» послала войска, и все как-то образовалось.

Но были основания опасаться провокаций во время самого матча. И они действительно имели место. Правда, не с той стороны, откуда их ожидали, а с… голых задниц, коими группа разнузданных английских фанов одарила пораженный мир. И вот, словно в отместку англичанам, в качестве своего «ответа Чемберлену» Диего Марадона забил в английские ворота свой исторический гол рукой. Вся Южная Америка, будто ничего недозволенного не увидев, взревела от восторга. Да и журналисты недоуменно промолчали. Даже сидевший рядом с Маслаченко Игорь Фесуненко не заметил грех. И только Маслаченко встал и, обращаясь к товарищам по цеху, поднял руки и жестом показал: «Рука! Была рука!» Но судья остался слеп и нем. Лишь два дня спустя опубликовали единственный снимок, изобличавший Марадону. Автор снимка не торопился давать его в печать — он набивал цену. В конце концов она достигла двадцати тысяч долларов. Только после этого грешный форвард произнес свое сакраментальное: «То была рука Господа!»

Отработав свою серию в Ирапуато, Майоров и Махарадзе возвратились в Мехико, с тем чтобы через день отбыть на родину. К этому времени Иваницкий уже улетел в Москву — готовиться к Играм Доброй Воли, — и Маслаченко остался руководителем команды Гостелерадио. Накануне отъезда Иваницкого Маслаченко попросил его задержать Майорова и Махарадзе в Мехико до окончания чемпионата, сказал, что для обоих есть дело: одному нужно поработать для радио, а Котэ Ивановичу поездить с оператором по городу и набрать материал для итоговой передачи. Иваницкий сказал, что свяжется с Москвой и обсудит это предложение. Он так и сделал, вопрос был улажен.

И вот, ничего пока не зная об этом радостном для себя решении, Майоров и Махарадзе вернулись из Ирапуаго в Мехико и подъехали к гостинице, обильно нагруженные покупками и подарками, причем в окружении каких-то мексиканцев.

Увидев у входа Маслаченко, Махарадзе решил представить его своим новым мексиканским друзьям: «Это мой друг, молодой актер из Москвы. Он проходил у меня практику в нашем тбилисском театре…» И, отозвав Владимира в сторону, шепнул ему: «Вот видишь, какие у нас с тобой теперь друзья. И так не хочется завтра уезжать. Может, ты похлопочешь?»

И тогда Котэ Иванович узнал, что вопрос уже решен, что ни он, ни Майоров не улетают, а остаются до самого конца чемпионата, до финального матча. Что Игорь Фесуненко уже поменял им билеты. Последовавшую за этим известием сцену ликования можно опустить.

Но теперь, дорогой читатель, начинается самое печальное, драматическое. Даже трагическое. После полуфинального матча в номер гостиницы, где жил Владимир Маслаченко, из офиса нашей делегации позвонил главный инженер по техническому обеспечению работы специалистов Гостелерадио Анатолий Попов и, ссылаясь на первого зампреда Гостелерадио Владимира Ивановича Попова, сообщил: принято решение о том, что финальный матч чемпионата должен вести Маслаченко, а Николай Озеров — матч за третье место.