Александр Мосолов - При дворе последнего императора

Императрица много страдала в жизни от своей застенчивости и решила приучить дочерей с детства к общению с посторонними людьми. Поэтому, когда Ольге Николаевне минуло 10 лет, то она, равно как и Татьяна и Мария Николаевны, 8 и 6 лет, завтракали за общим столом. К завтракам государыня часто не выходила. Конечно, дети были тут под надзором царя и фрейлин. Хотя и очень живые, за столом они держали себя натурально и мило, вели себя безукоризненно. Серьезнее и сдержаннее всех была Татьяна.

Постепенно главный надзор за детьми перешел к Е. А. Шнейдер. Последняя приходилась племянницей лейб-хирургу Гиршу. Она состояла учительницей великой княгини Елисаветы Федоровны с прибытия Ее Высочества в Россию. Долгое время Шнейдер жила при дворе без всякого официального положения. Затем граф Фредерикс создал для нее должность гоф-лектрисы, считая неудобным сопровождение ею всюду великих княжон без какого-либо придворного звания.

Екатерина Адольфовна была удивительно предана как государыне, так и детям, что и доказала мученическим своим концом, вызвавшись сопровождать царскую семью в Сибирь. Она была очень культурна, исключительно скромна и очень работоспособна. Императрице она служила и секретарем, и гардеробмейстершею. Все покупалось и заказывалось через ее посредство. Была она и учительницею самой государыни по русскому языку, а детей, пока они были маленькими, — по всем предметам. Если кого из княжон надо было куда-нибудь сопровождать, делала это всегда Екатерина Адольфовна. При этом фрейлен Шнейдер отличалась очень ровным характером и удивительной добротой.

Как эта худенькая, кажущаяся слабенькою барышня могла поспевать делать все то, что ей поручали, да еще со всегдашней готовностью, было прямо поразительно.

Я уже говорил, как окончилась единственная попытка дать княжнам воспитательницу в полном смысле этого слова.

Ни у одной из великих княжон никогда не было и настоящей подруги-сверстницы. Кроме свиты в соприкосновение с детьми приходили только ближайшие родственники — дети великой княгини Ксении Александровны. Они жили в Ай-Тодор, всего в 2 верстах от Ливадии. Обычно их звали к дневному чаю и к теннису во время пребывания большого двора в Крыму. По соседству были и другие родные — дети Георгия Михайловича, Константина Константиновича, Анастасии и Милицы Николаевных, но запросто приглашались только дети Александра Михайловича, и то не все семеро зараз. К теннису приглашались еще один или два офицера со «Штандарта», фрейлины великокняжеских дворов и дочь графа Фредерикса, графиня Эмма, но все это не были однолетки княжон.

И все же в Ливадии детям, по их словам, было весело, после «Штандарта» — веселее всего.

В период между 1911 и 1913 годами, если не ошибаюсь, императрица устроила бал для двух старших княжон. Кавалерами были все те же моряки со «Штандарта» да несколько офицеров Крымского конного дивизиона. Гофмаршал Бенкендорф был в ту пору в Ливадии и лично взялся за устройство бала. Дети были в неописуемом возбуждении как в ожидании бала, так и на самом балу.

Из других развлечений помяну, что ежегодно разыгрывалась большая лотерея-аллегри, организованная самой императрицей, продававшею на ней билеты совместно с детьми. Александра Федоровна, конечно, безумно утомлялась, а дети очень веселились.

Думаю, с полной откровенностью, что княжнам и в голову не приходило, что можно жить иначе. Они были нетребовательны. Одно кинопредставление по субботам давало пищу разговорам на неделю.

Представления происходили в ливадийском манеже. Мне был поручен выбор лент. Императрица указала такую программу: сначала актюалитэ, фильмы, снятые за неделю придворным фотографом Ягельским, затем — научный либо красивый видовой, в конце же — веселую ленту для детей. Выбор был трудный, и мне не раз приходилось просить гофмейстерину Нарышкину просматривать предложенные фильмы, чтобы остановиться на подходящем для княжон. Елисавета Алексеевна была весьма строгий цензор и часто требовала, чтобы из ленты вырезали самые веселые места.

Однажды, выбирая подходящий фильм, после долгих обсуждений с Е. А. Нарышкиною мы остановились на картине «Бой быков». В начале сеанса должен был идти фильм о параде в Ливадии. Этой ленты, сознаюсь, я не успел предварительно просмотреть, думая, что в параде не может найтись чего-либо неподходящего, и на этом успокоился, полагаясь на Ягельского, опытного фотографа.

Началось представление.

Вижу государя со свитою, вижу графа Мусина-Пушкина (командующего Одесским военным округом). Все хорошо. Идут войска, и граф стоит как вкопанный. Части начинают отходить от линии жалнеров. Пушкин левою рукою указывает проходящим держаться ближе к жалнерам, но они этого не исполняют. Лицо графа делается свирепым, и он грозит кулаком.

Тишина в манеже нарушается детским хохотом. Я вижу в полумраке, как император кусает себе губы, чтобы не рассмеяться. Я в отчаянии от своей оплошности, но и сам не могу удержаться от улыбки.

Представление кончилось. Ни царь, ни царица ни словом о происшедшем не обмолвились, мне же хотелось провалиться сквозь землю. Проводив Их Величества до коляски, я решил возможно скорее бежать домой, когда почувствовал, что кто-то берет меня под руку.

Это был граф Александр Иванович Мусин-Пушкин, мой бывший начальник дивизии, когда я служил молодым офицером в конном полку, ныне же — командующий войсками округа.

— Милый друг, да что это такое?! Посади твоего Гана под арест! Что это за манера! Во-первых, он врет. Никогда я кулаком не грозил… Непременно посади его на неделю под арест. Нельзя же показывать командующего войсками, да еще государю, в таком виде, в каком он никогда не бывал!..

Я успокоил графа, обещал лично разобрать дело и вырезать из ленты этот пассаж. Что и сделал, выбранив при этом сконфуженного Ягельского.

Опишу княжон, когда им было от 12 до 18 лет.

Ольга Николаевна была в это время по возрасту совсем барышня, хотя и держала себя еще подростком. У нее были красивые светлые волосы, лицо — широким овалом, чисто русское, не особенно правильное, но ее замечательно нежный цвет лица и удивительно выразительные и добрые глаза, при милой улыбке, придавали ей много свежести и прелести.

Татьяна была выше, тоньше и стройнее сестры, лицо у нее более продолговатое, и вся фигура — породистее и аристократичнее, волосы немного темнее, чем у старшей. На мой взгляд, Татьяна Николаевна была самою красивою из четырех сестер.

Мария Николаевна была в то время весьма крепко сложенным подростком с веселым русским лицом и необычайною силою.

Анастасия совсем маленькою обещала стать красавицею, но не оправдала ожиданий. У нее было менее правильное, чем у сестер, лицо, зато весьма оживленное. Она была смелее других сестер и очень остроумна.