Илья Эренбург - Воспоминания об Илье Эренбурге

E Полонская работала в последние годы над книгой воспоминаний Несколько глав ее было напечатано. Ряд глав, оставшихся в рукописи, повествует о Париже 1908–1914 годов. Упоминает там Полонская и о встречах с Эренбургом на литературных вечерах русских поэтов в 1913 году, об эренбурговском журнале «Вечера», где впервые были напечатаны ее стихи. Но о первых встречах с Эренбургом в 1909 году в своих воспоминаниях Полонская не пишет. Сохранился подробный машинописный план главы "Кого я помню из группы содействия РСДРП в Париже", в котором говорится о С. Членове, Э. Пурине, Я. Вишняке, А. Антоненко, Н. Островской и др. На 6-й странице рукой Полонской карандашом написано: «Эренбург» — и оставлено пустое место. Трудно теперь угадать, о чем бы там было рассказано. На расспросы, будет ли она писать о парижских встречах с Эренбургом, Полонская неизменно отвечала: "Илья Григорьевич сам написал все, что считал нужным". Только в ее стихах, обращенных к Эренбургу, стихах, которые Полонская не спешила печатать, можно найти горячие отзвуки тех встреч.

Над воспоминаниями о днях революционной молодости Е. Полонская и М. Киреева работали примерно в одно время — в начале 60-х годов. Они интенсивно переписывались, пересылали друг другу написанные главы или читали их при встречах.

Киреева после Октябрьской революции занималась педагогической работой, была доцентом Харьковского пединститута, работала на Урале, в Кузбассе, последние годы она жила в Подмосковье.

После 1909 года Киреева виделась с Эренбургом только в 1926 году в Харькове. Каждый из них написал о встрече Полонской. Эренбург коротко сообщал: "В Харькове ко мне подошла Наташа" 1 (Наташа — партийная кличка Киреевой). Киреева писала: "Вы спрашиваете об Илье? Сначала мне показалось, что он очень молодой, и стало завидно, а потом у него были такие старые глаза и усталые морщины. То, что он пишет, — особенно "Лето 1925 года", утомляет и разочаровывает. Там есть всего 2–3 по-человечески хороших места. "Трубку коммунара" читают рабочие, "Жанну Ней" — все провинциальные барышни, — кто будет читать "Лето 1925 года"? Вы, я? Если вокруг художника, крупного художника, замыкается кольцо "социально созвучной среды" (я не виновата — у нас так говорят) — это нехорошо" 2.

Закончив в октябре 1963 года главу воспоминаний о Париже, Киреева послала ее Эренбургу. В архиве писателя сохранилась копия его ответа:

"Москва, 16 декабря

Дорогая Наташа,

я часто слыхал о Вас от Лизы и рад был прочитать Ваши записки. Они понравились мне, я прочитал их сразу, не отрываясь. Многое вспомнилось и с удовольствием и с печалью.

От души желаю Вам сил и счастья" 3.

20 мая 1964 года Эренбург писал Полонской: "Читал я и воспоминания Наташи ‹…›. Некоторых деталей я не помню, но я уверен, что все было так, как она пишет. Она сделала хорошее дело" 4.

1 Личный архив Е. Полонской.

2 Там же.

3 Личный архив И. Эренбурга.

4 Личный архив Е. Полонской.

Фрагменты из записок Киреевой под названием "Не может сердце жить покоем" были в 1967 году напечатаны в «Неве». В них шла речь о начале революционной работы автора в Петербурге, о встречах с Н. К. Крупской, А. М. Коллонтай и Ю. М. Стекловым, о том, как после кратковременного ареста в конце 1908 года, напутствуемая Коллонтай ("Поезжайте учиться революционной теории…"), Киреева приехала в Париж. Воспоминания завершались кратким рассказом о жизни русских социал-демократов в Париже, о встречах с В. И. Лениным и А. В. Луначарским.

Когда сентябрьский номер «Невы» с воспоминаниями Киреевой вышел из печати, Эренбурга уже не было в живых. После его смерти Киреева переработала главу "Париж 1908–1909".

Первоначальный вариант этой главы (44 машинописные страницы) содержал подробное описание событий, но об Эренбурге там были только следующие строки: "Я часто задаю себе вопрос, как могли мы (не только я одна) просмотреть, что среди нас был человек исключительного таланта и большой души. Очевидно, потому, что он сам себя еще не мог видеть тогда. Теперь, когда его имя известно на всех пяти континентах земного шара и когда без этого имени нельзя написать никакую историю нашего столетия ‹…›, хочется взглянуть и вспомнить этого сутулого юношу — и похожего и непохожего на всех нас, вспомнить в наших прогулках, на наших собраниях. Как он ходил, говорил, смеялся и дурачился в уголке комнатки Лизы, подобно всем нам… Я помню его бледную и редкую улыбку — от нее как-то больно щемило, захватывало сердце. И я его тогда немного боялась — как-то безотчетно, как боишься чего-то большого и непонятного, хотя он никогда ничем меня не обидел…"

В новой редакции глава была написана практически заново; изложение воспоминаний стало существенно более сжатым (рукопись содержит всего 10 страниц), при этом повествование построено на эпизодах, связанных с молодым Эренбургом. Фактически на основе прежних записок Киреевой были написаны воспоминания об Эренбурге в Париже 1909 года. Именно эта редакция здесь и публикуется.

Отметим, что воспоминания Киреевой позволяют прояснить один момент в биографии Ленина. В Полном собрании сочинений Ленина есть письмо к А. И. Ульяновой-Елизаровой от 6 февраля 1909 года, в котором сообщается: "Сейчас собираемся с Маняшей в театр — на русский спектакль. Дают "Дни нашей жизни" Андреева" 1. В фундаментальной работе Сим. Дрейдена "В зрительном зале Владимир Ильич" об этом спектакле идет речь в главе "…В театр — на русский спектакль". Но заключение автора не утешительно: "Точных сведений о спектакле нет, и пока что все попытки ответить на эти вопросы не привели к успеху" 1.

Публикуемые воспоминания дают основание утверждать, что речь идет о любительском спектакле, поставленном молодыми большевиками-эмигрантами, друзьями Эренбурга.

Пьеса Леонида Андреева "Дни нашей жизни", впервые напечатанная в XXVI книжке горьковских сборников «Знание» и поставленная в ноябре 1908 года петербургским Новым театром, пользовалась в России огромным успехом. И в Париже в эмигрантской библиотеке на улице де Гобелен спрос на номер «Знания» с пьесой Л. Андреева был велик. Поэтому естественно, что когда среди молодых большевиков, недавно приехавших из России, встал вопрос о выборе пьесы для благотворительного спектакля, они выбрали именно "Дни нашей жизни". Спектакль этот стал "гвоздем программы" традиционного русского бала в Париже. Доход от этих балов, в которых принимали участие не только политэмигранты, но и состоятельная часть русской публики в Париже, шел и на нужды революционной работы, и в помощь эмигрантской библиотеке, и для бедствующих политэмигрантов. "Нас всех, — вспоминает Полонская, увлекла мысль впервые сыграть новую пьесу Леонида Андреева перед парижской публикой, эта идея овладела нами, и нам удалось уговорить наших строгих старших товарищей доверить нам и утвердить выбранный нами «аттракцион» 2. Спектакль был откликом на ленинскую программу помощи приезжающим товарищам, и ставился он при участии ближайших сподвижников В. И. Ленина; понятно поэтому, что Владимир Ильич не мог не проявить интереса к постановке. Может возникнуть вопрос: если Ленин был на спектакле, то почему об этом не говорится в публикуемых воспоминаниях? Это легко объяснимо — в горячке и волнении участникам спектакля было не до зрительного зала, Ленин был не из тех, кто старался обратить на себя внимание публики.