Константин Михаленко - 1000 ночных вылетов

Советское командование, разгадав авантюрный характер начавшегося восстания, на первых порах не желало хоть как-то быть причастным к нему. Но восстание ширилось, и все большее число польских патриотов проливало свою кровь на его баррикадах. Тогда, не считаясь с тем, что наступательные возможности Красной Армии после сорока дней непрерывных наступательных боев на полях Белоруссии и Польши сильно ослаблены, не успев подтянуть тылы и перегруппировать войска, советское командование все же отдало приказ о наступлении, сделав все возможное для поддержки восставших.

С одновременным наступлением советских войск на предместье Варшавы — Прагу — части 1-й Польской армии форсировали Вислу, намереваясь захватить плацдармы и соединиться с повстанцами. Однако, несмотря на поддержку советской артиллерии и авиации, польские воинские формирования в результате ожесточенных контратак противника были вынуждены опять отойти за Вислу.

И все же советское командование не оставило без помощи повстанцев. На помощь им была брошена малая фронтовая авиация. Следует заметить, что с началом Варшавского восстания союзное [26] Союзное — т. е. англо-американское. Оба правительства, соответственно и командование, активно поддерживали эмигрантское польское правительство Миколайчика, умышленно «не замечая» существования вновь образованного правительства народной Польши — Польского Комитета национального освобождения и лелея тайную мечту о возрождении старой капиталистической Польши. командование тоже предприняло «широкую» помощь повстанцам, установив пресловутый воздушный мост Лондон — Варшава.

Американские тяжелые бомбардировщики «Летающая крепость», базировавшиеся в Англии, вылетая для очередной массированной площадной [27] Бомбардировка не каких-то определенных целей и военных объектов, а города вообще. При такой бомбардировке страдает больше всего мирное население. Незадолго до окончания войны аналогичным бомбардировкам американской авиации подверглись Лейпциг и Дрезден. В результате химические заводы «ИГ Фарбениндустри», Круппа и другие военные объекты оказались совершенно невредимыми, а пострадали жилые районы. бомбардировки Берлина, проходили затем над Варшавой и сбрасывали грузы для повстанцев. На наших аэродромах они заправлялись, пополняли боекомплект и возвращались в Англию, попутно вновь бомбардируя Берлин. Если такие челночные операции имели какой-то видимый эффект, то помощь союзников повстанцам едва ли не равнялась нулю по той простой причине, что рассчитать точное попадание грузового парашюта с высоты пяти-семи тысяч метров даже в идеальных условиях при полном отсутствии ветра задача не из легких. И неудивительно, что американские «подарки» иногда падали даже на наш аэродром, отстоящий от Варшавы на восемьдесят-девяносто километров! Надо полагать, что подобные «сюрпризы» вызывали восторг, а то и насмешку по другую сторону линии фронта, у врага. А повстанцам от этого не становилось легче.

Организуя снабжение восставших с воздуха, наше командование сразу же отказалось от применения для этих целей скоростных бомбардировщиков и транспортных самолетов. Выполнение задачи было возложено исключительно на нашу малую авиацию. При небольшой скорости самолетов в сочетании со сбросом с малых высот (сто пятьдесят — двести метров) возможно было обеспечить высокую точность попадания и надежность доставки грузов.

Еще задолго до первых полетов все мы, летчики, засели за изучение крупномасштабного плана Варшавы. Признаюсь, через неделю даже родной город я не знал в таком совершенстве, как знал польскую столицу. Наверное, это и предопределило выбор летчика, когда потребовалось сбросить нашего офицера-артиллериста в определенной точке пылающего города.

Первый полет к повстанцам «центрального» очага я сделал со штурманом Николаем Ждановским. Сбросив в нужной точке два грузовых парашюта, мы вернулись на свой аэродром, чтобы заправиться и взять грузы. Едва я выключил двигатель, как к самолету подкатила бензозаправочная машина. Одновременно с нею появились люди, которые занимались подвеской парашютов.

И вдруг…

— Отставить подвеску! — послышался откуда-то из темноты голос командира полка. Тут же я увидел его и нескольких незнакомых мне людей. Разложив на крыле карту Варшавы, командир полка спросил:

— Площадь Велькицкого знаешь?

— Знаю.

— На всякий случай взгляни еще раз. — И фонарик тонким лучом скользнул по карте. — Вот она, видишь?

— Вижу.

— Если увидишь на площади зеленые огни, формой напоминающие стрелу, можешь сбрасывать. Не будет огней — сбрасывать не надо.

— Понятно.

— Учти, что площадь мала, не промахнись. Будешь сбрасывать человека. Максимум осторожности!

— Анатолий Александрович!..

— Не обижайся. Это человек, а не грузовой парашют, потому и напоминаю об осторожности.

— Понимаю. А где этот самый человек?

— Вот он. Знакомьтесь, капитан.

Из-за спины командира полка появился рослый детина, протянув руку, пробормотал что-то невнятное, видимо, представляясь, и тут же обнял меня за плечи:

— Значит, с тобой лететь. Не промажешь? К фрицам не угожу? Я молча освободился из его объятий и повернулся к командиру полка:

— Когда прикажете вылетать, товарищ гвардии подполковник?

— По готовности.

— Разрешите выполнять, товарищ подполковник?

— Все понятно?

— Да.

— Лети. Только осторожней! Ну, ни пуха тебе, ни пера. Командир полка пожал нам руки и исчез в густой темноте ночи, оставив нас с капитаном.

— Когда-либо с парашютом прыгали, капитан?

— Спрашиваешь!

— Высота будет не больше двухсот метров, а то и ниже. Учтите, капитан, на такой высоте бабочек ловить некогда.

— М-м-да, высотенка маловата… Но, наверное, справлюсь.

— Посмотрим. Залезайте в кабину. Так, хорошо. Теперь пристегнем фалу автомата.

— Да я сам! Не новичок, справлюсь!

— Спокойно, капитан. Мне за вас отвечать. А с фалой… Слыхали, что говорил командир полка? Осторожность. Вот так. С фалой парашют откроется через пять секунд падения, независимо от вашего умения.

— Но…

— Будете выполнять мои команды, капитан! Готовы?

— Готов.

— От винта!

Вот и весь разговор, все наше знакомство. Мне недосуг расспрашивать капитана, кто он и что будет делать среди повстанцев в пылающем городе. Недосуг, да и ни к чему. Я еще не знаю, попадет ли он к ним. А вдруг ветер отнесет парашют к немцам?.. При этой мысли меня охватывает страх. Время от времени поглядываю за борт: скоро будет площадь.

Багровое зарево зловещими отблесками плавит гладь Вислы. Черные клубы едкого дыма, кажется, полностью вытеснили воздух. Удушливый смрад затрудняет дыхание, ухудшает видимость. Попробуй отыскать среди этих пылающих коробок небольшую площадь. Напрягаю зрение и в сером месиве дыма угадываю темное пятно. Не это ли площадь? Она! Вот уже и стрела, составленная из зеленых огней, отчетливо просматривается сквозь пелену дыма. Мы над целью!