Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Первоначальные действия зверя направляет кусочек мяса, и он же закрепляет их в памяти животного. Этот кусочек — самый убедительный аргумент. Зверя надо именно убедить сидеть на тумбе. Сначала он не понимает, чего от него хотят, десятки раз соскакивает, чтобы побегать, порезвиться, и десятки раз приходится прибегать к приманке, чтобы водворить его на место, Пока не поймет, что сидение на тумбе не грозит ему никакой опасностью а наоборот, тумба — самое приятное место в мире, там кормят вкусным.

А попробуйте в самом начале работы наказать его на этой тумбе — он никогда на нее не сядет, а если сядет, то будет испытывать страх и отвращение.

Зверь на тумбе внушает меньше опасений, так как по своим размерам сиденье не дает ему возможности взять в прыжке необходимый темп. На манеже его движения свободнее, а значит, и для меня больше опасности.

И вот разучивание такого простого действия, как сидение на тумбе, требует времени и терпения иногда больше чем некоторые сложные трюки, потому что это первое, что должен выучить зверь. Но дальше — легче, у него появится, я бы сказал, привычка понимания.

Но вот тигр узнал простейшие элементы дрессировки — он сидит на тумбе, знает свое место, понимает условные сигналы.

Следующий этап начинается с того, что я вызываю зверя на середину манежа для непосредственного испытания его способностей. Выясняю, на какие трюки он пригоден, какое место определить ему в пирамиде. И опять кусочек мяса заставляет тигра тянуться и двигаться в нужном мне направлении. Голодный желудок — лучший «творческий стимул».

Когда зверь сдаст экзамен и получит «аттестат» артиста, надобность в лакомых взятках отпадает сама собой. Он будет служить искусству бескорыстно.

Пустой желудок необходим и для легкости движении. Сытый тигр ленив, он хочет спать, а не работать. Поэтому и на представление мои звери выходят голодными. Их накормят после выступления.

Но не следует ли награждать животное за проделанный трюк? — могут спросить меня читатели. Я считаю, не следует. Если дрессировщик кормит зверей на представлении, это значит, что зверь выведен к зрителям неподготовленным. Это брак.

Существуют, конечно, сценки, в которых мясо является необходимым игровым реквизитом. И у меня есть такая сценка, мы разыгрываем ее с Акбаром. О ней я расскажу чуть позже.

Делать же мясо единственным побуждением к работе невыгодно и самому дрессировщику. А что, если у зверя пропадет аппетит? Отложить исполнение трюка до лучших времен?

Конечно не легко отучить зверя от лакомства. Это надо делать постепенно. Когда я убеждаюсь, что мой «артист» научился делать трюк быстро и хорошо, начинаю сокращать количество «взяток». А потом они и совсем исчезают из моих рук. Только в исключительных случаях, после внезапного повторения какого-то трюка снова поощряю его.

Интересно, что некоторые звери сами перестают брать «взятки» и работают задаром. Но иногда четвероногие «артисты» никак не соглашаются на бесплатное «творчество». Отказ в угощении они воспринимают прямо-таки как оскорбление. И при вторичном вызове не хотят исполнять трюк. Эти капризы я должен победить строгостью. В каждом случае надо находить удобный момент для изъятия лакомства.

Нельзя лишать зверя подкормки слишком рано; в этом случае он может отказаться исполнять уже разученное. Так же плохо и закармливать. Такой «артист» привыкает работать только за мясо и на представлениях, и никакие «административные» взыскания на него уже не подействуют.

Уроки проводятся спокойно, но уверенно, в императивном тоне. Нельзя затягивать занятий — тигр утомится, появится апатия, инертность. Необходимо давать ему отдых.

Интересно, что по приезде в новый город тигры дней десять-пятнадцать работают с большим азартом, а потом заигрываются и исполнительский «огонек» затухает. То же самое получается при трех представлениях в праздничные дни. Одним словом, для зверей, как и для человека, тридцать — тридцать два выступления за десять дней слишком большая нагрузка.

Пройдя все эти подготовительные «предметы», зверь знает, что такое дисциплина, и «готов» для обучения в высшей школе дрессировки. И вот тут часто одного терпения и одной настойчивости человека не хватает. Нужны хитро умные приспособления, нужна смекалка, чтобы преодолеть неожиданные препятствия, и сколько приходится изобретать велосипедов!

Пришлось помучиться в свое время с леопардами и мне, когда учил их прыгать в обруч, заклеенный бумагой. Я, кажется, еще не рассказал этого любопытного случая.

Вначале все шло хорошо. Леопард Мерси быстро научилась прыгать с тумбы на тумбу без обруча. Постепенно тумбы отодвигались все дальше и дальше друг от друга на предельное расстояние. Иногда, правда, случалось так что Мерси, вместо того чтобы перепрыгнуть, шла от тумбы к тумбе по земле. Но это — дело терпения. Когда она стала прыгать безотказно и точно, я взял в руки обруч.

Первые прыжки в пустой обруч не вызвали никаких осложнений. Леонард прыгает, я пассирую; тут многое зависит и от моей ловкости: удобно ли подставлен зверю обруч. Как только обруч перестал удивлять Мерси, я начал приклеивать по окружности тоненькую полоску бумаги, постепенно уменьшая диаметр отверстия. Сначала Мерси прыгала, не замечая, вернее, не обращая внимание на эту полоску. Но когда полоска заметно расширилась, начала нервничать и сопротивляться. Прыгать в дыру, в которую могла пройти только одна голова, она не стала. Никакие усилия и лакомства, уговоры и нежности, никакие приказания не помоги. И после трехмесячных усилий репетиции этого трюка пришлось прекратить. Через полгода снова попробовали. Сначала все шло бойко, но как только отверстие сузилось до размера головы — отказ. Моему огорчению нет предела. Ночами не сплю, все думаю как же все-таки заставить Мерси прыгнуть через бумагу.

И вот как-то, после множества безрезультатных вариантов, проб, обманов, упарившись, я сел на тумбу отдохнуть. И тут возникла простая мысль: а что видит леопард в отверстии круга? Темное пятно неосвещенного партера. Чего он боится? Не бумаги. Он боится застрять головой в этой маленькой дырочке. Эврика!!!

— Евгений Федорович! — кричу ассистенту. — А ну-ка поскорее заклейте обруч сплошь и нарйсуйте темный круг размером в два раза больше головы леопарда.

Сделано. Вызываю на тумбу Мерси. Выставляю обруч, и леопард по моей команде прыгает и разрывает головой сплошной лист бумаги.

Придя на тумбу, она с изумлением оглянулась, что зацепило ее за морду там, где раньше ничего не цепляло. На этой репетиции прыжок был повторен трижды, и леопард без страха преодолевал непонятную для него стенку, которой не видел, ведь он прыгал-то в дырку. И то, что дыра каждый раз оказывалась плотной, продолжало его удивлять. Но прыгать не мешало.