Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Не все звери учатся охотно и с легкостью. Часто попадаются такие тупые существа, что после нескольких занятий на них приходится махнуть рукой и отослать на скучную и спокойную жизнь в зверинец. Бывают со средними способностями — такие, как Карат и Тарзан. С ними приходится возиться и возиться. Выученное сегодня назавтра почти забыто. И надо все начинать сначала. Да и выступления их — всего лишь бледная копия того, что с легкостью и виртуозно исполняет Акбар. Хорошо еще, что среди зверей нет профессиопальной актерской зависти. Ч то бы я тогда вообще делал?

А то попадаются вовсе тупицы. В 1963 году прибыли ко мне из Московского зоопарка три тигренка одного помета, трех месяцев от роду. Результаты четырехмесячной дрессировки были так ничтожны, что двух малышей пришлось отдать в зооцентр. Себе я оставил одного самца по кличке Рыжик.

Иногда мне казалось, что он не совсем безнадежен. Провозился с ним год. По зубам ему оказалось только участие в одной пирамиде. Ни на какие сольные трюки он оказался неспособным. Все время сидит на тумбе, терпеливо ожидая конца работы номера; сидит, опустив голову, словно дремлет, а сам не спускает с меня глаз.

Первое выступление Рыжика в этой заурядной роли состоялся на открытии сезона в Ярославском цирке 16 октября 1964 года. И в этот вечер он набросился на меня. Вот уж не подозревал, что такой трус может приковать меня к больничной койке. Поди ж ты! Трюки ему не по зубам я ему по зубам!

Впрочем, и в этом нападении сказались его трусливый характер и неталантливость. Когда я повернулся к нему спиной, он подскочил ко мне, вонзил клыки в ногу раз, потом еще раз и сел с чувством исполненного долга на свою тумбу. Дескать, сделал что мог, большего не просите. Разве настоящие, смелые тигры так нападают?

Сейчас Рыжик злится из боязливости. Это нервное со стояние зверя очень опасно. В нем никогда нельзя быть уверенным. Но приходится терпеть за неимением лучшего. Я заменю его при первой же возможности. Пока же одно утешение, что он очень внушителен с виду: по-настоящему красивый тигр с крупной головой и длинным туловищем на высоких ногах. Его рычание потрясает стены цирка; тоже своеобразный эффект, не даром, значит, ест он хлеб, то бишь мясо. А на конюшне он — ласковый зверь, любит, чтобы его приласкали и покормили.

Но бывают чудо-ученики. Мне с такими повезло дважды: из пантер — Уголек, а из тигров — Акбар. Любой трюк они разучивают в два-три дня. С такими работать — наслаждение. По-видимому, и сами они испытывают удовольствие от своей ловкости. Второго трюка «гипноз» нет пока еще среди всех мировых номеров дрессуры. Даже из моих тигров повторить его не может никто. Про Акбара можно сказать словами Чехова: «Талант! Талант!»

Конечно, если бы мне была предоставлена возможность выбирать зверей, я составил бы группу из одних талантов, из одних виртуозов. Но приходится работать с теми кого дадут. А ведь не каждый зверь годится в «артисты».

К. Гагенбек, например, составлял свои группы очень тщательно. Группу тигров в восемнадцать голов он отбирал из шестидесяти. А посмотрев двадцать одного льва, оставил себе только четырех. Сейчас тигров в мире стало меньше и так шиковать нет возможности.

Видя привязанность тигров за кулисами и агрессивность во время работы, я не раз задумывался, а как бы они повели себя со мной, если бы мы оказались на природе. По тому я охотно принял предложение Ереванской киностудии участвовать в съемках фильма «Золотой бычок».

В 1956 году в Ереванском цирке Акбар и Бемби произвели впечатление на режиссера, и он ангажировал их. Я же дублировал главного исполнителя там, где он должен был непосредственно сталкиваться со зверями.

Съемки производились в районе Эчмиадзина, на берегу красивой реки, сплошь заросшей высоким камышом. Чтобы сократить расходы по устройству вольера, четвертую стену у реки делать не стали, решив, что водный рубеж — достаточное препятствие для тигров.

Я предполагал, что встреча с настоящей природой возбудит их. Но до какой степени? Какие они мне предложат отношения на свободе? Этого я предсказать не мог. Наблюдений такого рода было у меня мало.

В Одесском цирке, например, нам предстояло выступать на ковре, сплетенном из манильской травы. Когда я узнал об этом, то сразу же подумал: «Бедный ковер, что от него останется, когда звери почувствуют запах родной земли».

Так оно и вышло. Как только тигры очутились на манеже, они сразу же зафыркали, начали потягиваться, выпустили огромные когти и стали «точить» их о ковер. На них пахнуло чем-то знакомым, «оттуда», из забытого прошлого. От ковра полетели клочья. Пришлось ради его спасения убрать тигров из клетки.

На ковер постелили брезент. Но запах воспоминаний дразнил их и через брезент. Что же делать? Насыпали на брезент опилок. Тигры обнюхали опилки, узнали то, к чему давно привыкли, и заработали по-старому.

Мне было, конечно, жалко ковра, но я с удовольствием смотрел на тигров. Они сразу стали какими-то другими, более свободными, что ли.

А как тигры поведут себя па свежей траве, на земле?

Я начал с того, что «теоретически» познакомил их с местностью; установил решетку в центре вольера. Мои «артисты» скоро привыкли к ландшафту — берегу, воде, камышам и кустарникам — и вели себя спокойно. Я решил, что их без опасений можно выпустить.

И вот тигры на воле. Как же обрадовались они такому празднику! Да еще погода в этот день была солнечной! Они валялись на земле, выбирали по своему вкусу травинки, бегали, прыгали, одним словом, наслаждались. Привыкнув к своему новому положению, стали внимательно осматриваться. И вдруг увидели реку. Подошли к ней осторожно, понюхали и зашли в воду по живот, напились вдосталь чистой, прозрачной воды, не пахнущей хлором.

И вдруг Акбар поплыл на другой берег. А там сплошь камыши, на сколько глаз хватает… камыши. Я оторопел.

Сейчас он доплывет, и все пропало: он окажется не только вне моего контроля, но и окажется в пограничной зоне. Тогда лови его там. Ведь придется организовывать настоящую охоту. Неизвестно, кто окажется в ней победителем.

Все это мгновенно пронеслось у меня в голове. Даю знак ассистенту, и тот с длинной жердью в руках бросается в реку наперерез плывущему уже в камышах тигру. К нашему счастью, река в этом месте оказалась неглубокой, всего по пояс. И ассистент быстро добрался до тигра. Оп начал бить жердью по воде перед самой мордой Акбара. Брызги не понравились беглецу, и он, красиво описав по реке полукруг, к большой нашей радости, возвратился на берег.

Бемби, стоя в воде, с интересом наблюдал заплыв Акбара, но сам почему-то в соревнование с ним не вступил. Это было просто великодушно с его стороны. Потому что, реши Бемби пуститься вслед за своим братом, я уж и не знаю, справились бы мы сразу с двумя пловцами.