Уильям Ширер - Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента

Берлин, 14 ноября

Мы думали, что англичане прилетят прошлой ночью, когда Риббентроп и Геринг давали официальный государственный банкет в честь Молотова. На Вильгельмштрассе очень нервничали по поводу такой перспективы, потому что им не хотелось вести своих высоких русских гостей в убежище. А англичане прилетели сегодня вечером, незадолго до девяти, раньше, чем когда-либо. В это время Молотов принимал немцев в советском посольстве. Говорят, он отказался идти в убежище и наблюдал разрывы сквозь затемненное окно. Англичане позаботились, чтобы не сбросить ничего поблизости.

По сообщениям германского радио и варшавской газеты «Zeitung», здешний американский представитель м-ра Гувера направил свои поздравления д-ру Франку, грубому и ничтожному нацистскому правителю Польши, по случаю годовщины его пребывания в этой должности. Он поздравляет его с тем, что тот сделал для поляков!

По моим данным, от польского народа ничего не останется, когда д-р Франк и его нацистские головорезы разберутся с ним. Конечно, они не смогут всех убить, но смогут превратить всех поляков в рабов.

Приятно пообедал и провел вечер в семье X. в Далеме. Было две очень известных в Германии личности, один — высокопоставленный нацистский чиновник, и они провели вечер, рассказывая анекдоты про нынешний режим, особенно про Геббельса, которого, похоже, оба ненавидят. Около десяти вечера прилетели англичане, и мы вышли на балкон полюбоваться фейерверком, довольно изрядным. Вдруг донесся знакомый свист падающей поблизости бомбы. Автоматически мы нырнули в дверь затемненной спальни и кучей повалились на пол. Бомба сотрясла дом, но осколки не долетели. Жалко, что англичане могут выделять так мало самолетов для работы над Берлином. Сегодня ночью их было не более дюжины. Пока они нанесли здесь сравнительно небольшой урон.

Берлин, 20 ноября

Сегодня был Бусстаг, какой-то немецкий протестантский праздник. Чувствуя себя неважно, поехал на концерт при свечах в Шарлоттенбургский замок и послушал струнный квартет, который прекрасно играл Баха. Я точно улетаю в Лиссабон 5 декабря, если вовремя получу все необходимые документы. Перед выездом мою выездную визу должны подтвердить министерство иностранных дел, полиция, тайная полиция и т. д. И получить испанскую и португальскую визу тоже непросто. Мне на замену приехал Гарри Флэннер из Сент-Луиса.

Берлин, 23 ноября

Был замечательный обед и интересная беседа за столом у дипломата Г., когда в восемь сорок пять дворецкий позвал меня к телефону. Звонила одна девушка с радио, она сказала, что английские бомбардировщики будут примерно через десять минут и мне лучше поторопиться, если я хочу провести вечернюю передачу. Я бросился к машине. Дежурный гражданской обороны, который тоже заранее получил предупреждение, пытался меня остановить, но я промчался мимо. Затемненные улицы в этом районе были мне незнакомы, и я дважды чуть не въехал на большой скорости в Ландвер-канал.

Добрался до Кни, что примерно в двух милях от Дома радио, и завыли сирены. Остановиться, сделать все как надо, выключить фары, припарковаться и бежать в убежище, как требовал закон? Это означало бы, что передача не состоится. Лучше было остаться в гостях и провести, для разнообразия, приятный вечер. До этого я ни одной передачи не пропустил из-за воздушных налетов. Я решил не подчиняться закону. Оставил прикрытые колпаками фары включенными и нажал на газ. На Кайзердамм полицейские выскакивали один за другим и размахивали маленькими красными фонариками. Я пролетел мимо них со скоростью пятьдесят миль в час. Это было глупостью, потому что несколько раз я слегка задел машины, которые, как предписывал закон, остановились в темноте и выключили фары. Их невозможно было разглядеть. Я чудом не врезался ни в одну из них, но примерно в трех кварталах от Дома радио решил, что мне уже достаточно везло до сих пор, поэтому оставил машину и добежал до студии раньше, чем полиция смогла загнать меня в убежище.

Из партийных кругов узнаю, что Юлиус Штрайхер, садист, юдофоб, наместник Франконии и пользующийся дурной славой издатель антисемитского еженедельника «Sturmer», арестован по приказу Гитлера. Никто слез лить не будет ни в партии, ни вне ее, потому что его ненавидели почти все. Я никогда не забуду, как он вышагивал, размахивая хлыстом для верховой езды, который всегда носил с собой, по улицам Нюрнберга, где чувствовал себя абсолютным хозяином. Люди из партии говорят, что он арестован и находится под следствием за какие-то финансовые дела. Если бы Гитлер захотел, он мог бы провести еще кое-какие расследования. Он мог бы заняться таким пустяком: как это получается, что многие партийные лидеры обзавелись огромными поместьями и замками?

Берлин, 25 ноября

Я наконец докопался до подноготной этих «милосердных убийств». [42] См. запись от 21 сентября. (Примеч. авт.) История зловещая.

Гестапо, с ведома и одобрения германского правительства, систематически отправляет на смерть умственно неполноценных жителей рейха. Скольких людей лишили жизни, знают, вероятно, только Гиммлер и горстка нацистских заправил. Один консервативно настроенный и заслуживающий доверия немец оценивает это число в сто тысяч. Я думаю, эта цифра слишком высока. Но ясно, что счет идет на тысячи и растет с каждым днем.

Начало этой специфической нацистской практики было положено прошлым летом после падения Франции, тогда эту идею подбросили Гитлеру какие-то радикально настроенные нацисты. Сначала планировалось, что фюрер издаст указ, санкционирующий умерщвление определенных лиц, признанных умственно неполноценными. Но решили, что указ, попади он в прессу, может быть неверно истолкован и повредит лично Гитлеру. В конце концов Гитлер просто написал письмо руководству секретной полиции и. медицинским властям, санкционирующее смертельный удар, прекращающий страдания и нанесенный из милосердия в тех случаях, когда доказано, что люди страдают от неизлечимых умственных или нервных заболеваний. Говорят, что посредником между Гитлером и нацистскими экстремистами при выработке этого решения выступал Филипп Боулер, статс-секретарь рейхсканцелярии.

И здесь в этой истории появляется Бетхель, городок, который я уже упоминал в этих записях. Доктор Фридрих фон Бодельшвинг — протестантский пастор, одинаково любимый в Западной Германии и католиками, и протестантами. В Бетхеле, как я уже говорил, находится его приют для умственно отсталых детей. Немцы утверждают, что это образцовое учреждение такого рода и оно известно во всем мире. Кажется, в конце прошлого лета пастора фон Бодельшвинга попросили передать властям самых тяжелых больных. Очевидно, он понял, что их ждет, и отказался. Власти настаивали. Пастор фон Бодельшвинг поспешил в Берлин, чтобы выразить протест. Он связался со знаменитым берлинским хирургом, личным другом Гитлера. Хирург, не поверив в эту историю, бросился в рейхсканцелярию. Фюрер заявил, что сделать ничего нельзя. Тогда пастор с хирургом пошли к Францу Гюртнеру, министру юстиции. Гюртнера, похоже, больше взволновал тот факт, что убийства осуществлялись без соответствующего закона, чем то, что они осуществлялись. Тем не менее он согласился подать жалобу Гитлеру.