Джордж Грайдер - Боевая рыбка

Представьте себе два маленьких помещения, одно на другом, и застекленную террасу поверх каждого из них, и вы получите представление о нервном центре подводной лодки во время боевого патрулирования. Эта застекленная терраса - мостик, на котором находятся вахтенный офицер и его вахтенные сигнальщики, когда подлодка в надводном положении. Прямо под ней боевая рубка, крохотная вспомогательная кабина, сооруженная над главной кабиной лодки, около шестнадцати футов длиной и восьми футов в поперечнике, из которой осуществляется контроль за всеми системами корабля, обеспечивающими управление им и его функционирование в подводном положении. А прямо под боевой рубкой находится чуть большее помещение центрального поста, из которого ведется управление подводной лодкой.

В момент боя фактически все офицеры, кроме офицера погружения, собираются в боевой рубке. Офицер погружения остается в центральном посту, в футе от трапа, ведущего в боевую рубку, и выполняет команды, которые дает командир.

Сигнал на первое боевое погружение "Уаху" поступил с мостика: два громких низких звука ревуна. Резкие "оога, оога!" достигли каждого уголка лодки. Этот звук, каждый раз, когда вы его слышите, заставляет ваш позвоночник вибрировать, а на этот раз при этом звуке у меня пересохло во рту. Я оглядел заполненное маленькое помещение и подумал: "Догадываются ли моряки, которыми я командую, как я нервничаю?" В тот первый момент мне не приходило в голову, что они тоже должны были нервничать.

Место старшины трюмных машинистов было у гидравлического трубопровода, ведающего открытием и закрытием клапанов. Как только прозвучала тревога, он по приказу командира сразу же взялся открывать клапаны всех необходимых цистерн. Прямо перед ним, на уровне лица, была "рождественская елка", пульт с красными и зелеными огоньками, обозначающими каждое необходимое открытие заслонок балластных цистерн.

Все это заняло секунды, в отличие от двух-трех минут, которые требовались для этого в довоенные дни на "Скипджек". Весь процесс был доведен до совершенства. Пока главный открывал клапаны, двое вахтенных прибежали, скатившись по трапу, чтобы занять свои места рулевых горизонтальщиков, управляя большими лопастями на носу и корме, подобно рулям высоты на самолете. Они поворачивают их, чтобы варьировать глубину лодки и угол ее погружения. Как только рулевой на носу начал грузить носовые рули, я переключил внимание на "рождественскую елку".

Требуется воздух, чтобы запустить дизельные двигатели, приводящие в движение лодку на поверхности. В подводном режиме приходится использовать аккумуляторные батареи. При сигнале ревуна к срочному погружению двигатели останавливаются в машинном отделении; теперь трюмный машинист ждет, пока индикатор покажет, что они выключены, чтобы он мог закрыть основной впускной клапан.

На "рождественской елке" зеленый свет для основного впускного клапана...

Я подождал, пока свет с красного переключится на зеленый. Глухой звук говорил мне, что входной люк рубки задраен. И знал, что старшина-рулевой Морган задраил его ручным штурвалом. Через пятнадцать секунд после того, как прозвучала тревога, все было сделано.

- Пульт зеленый, - доложил главный.

Все необходимые люки и клапаны теперь задраены. Клапан главной балластной цистерны останется открытым до тех пор, пока мы под водой. Главный механик открыл клапан носовой цистерны надводного положения и уравнительную цистерну, лодка стала тяжелой, и мы пошли на глубину.

За моей спиной матрос стоял у воздухопровода высокого давления, состоящего из ряда клапанов, контролирующих подачу сжатого воздуха для продува цистерн. Я дал ему знак, и он под высоким давлением пустил воздух в лодку, в то время как я следил по барометру за нарастанием давления. Вскоре оболочка воздухопровода затвердела.

- Давление в лодке, командир.

- Очень хорошо. Глубина шестьдесят пять футов.

Мы опускались всего лишь до перископной глубины.

Стрелка ползла по циферблату глубиномера. Двадцать футов... тридцать... сорок пять...

- Продуть быструю цистерну... закрыть клапан высокого давления... быстро погрузиться... закрыть клапаны главной балластной цистерны...

Над нами в боевой рубке рулевой просигналил по семафору: двигаться на средней скорости, чтобы мы могли "почувствовать" лодку. Необходимо знать, тяжелая она или легкая, идет вниз носом или кормой, придется ли вам перекачивать воду с одного конца лодки на другой, чтобы удифферентовать ее, заполнять ли водой балластные цистерны, чтобы утяжелить лодку, или, наоборот, сделать ее более легкой.

Мне следует подчеркнуть, что сама эта операция не выглядит такой драматичной, как кажется. Каждый невозмутим. Команды и ответы передаются вполголоса. Некоторые из них никогда не произносятся: слаженному коллективу достаточно жеста. Но все мы волнуемся, потому что погружение лодки требует исключительной точности. Абсолютно в порядке вещей, если во время атаки капитан прикажет офицеру погружения: "Еще на шесть дюймов ниже!"

Мы были на глубине. Теперь ожидали команды из боевой рубки, где сближение отрабатывалось так, будто это математическая задача, и у меня было время для того, чтобы беспокоиться о том, что произойдет, когда мы выстрелим торпедами.

При стрельбе из носовых аппаратов нос лодки поднимается из воды. Если у цели есть эскорт, то это может иметь катастрофические последствия. Поэтому я беспокоился, смогу ли хорошо выполнить свою часть работы, и еще о том, что смогут сделать в отношении нас японцы. Моряки, в первый раз идущие в атаку, всегда наделяют противника сверхчеловеческими способностями. Пройдет много времени, прежде чем вы уверуете в то, что преимущество на вашей стороне. Потом-то, конечно, понимаешь, что противник - всего лишь беззащитный одинокий грузовой корабль и его экипаж - вероятно, был до смерти напуган, но во время нашей первой атаки в 1942 году нам так не казалось.

Мы выпустили по грузовому судну три торпеды с расстояния в 1430 ярдов, через пару минут повернули к цели, опустились глубже, прошли под ней и продолжили движение. Он развернулся к нам сразу же после нашей стрельбы, и мы, естественно, подумали, что он не задет, несмотря на то что слышали звук взрыва, который могла вызвать неисправная торпеда или глубинная бомба, сброшенная с корабля. Но мы видели в перископ корабли эскорта как раз перед тем, как открыли огонь, поэтому, не рискуя, убрались восвояси.

И на этом все было кончено. После изматывающих месяцев муштры, после беспокойства о том, как каждый из нас проявит себя в момент опасности и волнений атаки, бегство под водой от первой же цели действовало деморализующе. Слабая надежда на то, что цель все-таки была поражена, хотя мы никогда об этом не узнаем, лишь усугубила горечь и разочарование.