Геннадий Левицкий - Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

Итак, Александр вступил на земли, подвластные персам. Немногочисленность его войска вызвала лишь презрение у сатрапов Дария.

Один только родосец Мемнон на совете персидских военачальников предложил не вступать в сражение с Александром, ибо знал, что представляет собой македонская фаланга.

— Надо отступать, вытаптывать подножный корм конницей, жечь урожай и не щадить даже своих городов: Александр не сможет остаться в стране, где нет провианта, — советовал родосский наемник.

На это перс Арсит, правитель Фригии, ответил, что не допустит, чтобы у его подданных сгорел хоть один дом.

Александр был столь же опрометчив, как и его враги. Казалось, военачальники противостоявших армий состязались в проявлении гордыни и пренебрежения друг к другу.

Александр подошел к реке Граник, ведя за собой войско, построенное двойной фалангой, прикрытое всадниками с обоих флангов. В это время разведка донесла, что за Граником стоит огромное готовое к бою войско персов. Старый военачальник Парменион предложил Александру вполне разумные действия:

— Мне представляется, царь, что хорошо было бы в данной обстановке стать нам лагерем на этом берегу реки. Я не думаю, чтобы враг, у которого пехота значительно уступает нашей, осмелился расположиться вблизи нас; тем самым он даст нашему войску возможность легко переправиться на рассвете. И мы перейдем раньше, чем они успеют построиться. Теперь же опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, — ты видишь, как они высоки и обрывисты. Если же воины станут переходить в беспорядке или колонной — в этом положении они всего слабее, — то на них нападет выстроившаяся конница врага. Первая же неудача будет тяжела и для нашего положения сейчас, и сделает сомнительным исход всей войны.

— Я знаю это, Парменион, — ответил Александр, — но мне стыдно, что я без труда перешел Геллеспонт, а этот крохотный ручей (так уничижительно назвал он Граник) помешает нам переправиться сейчас же, как мы есть. Я переправлюсь: этого требует и слава македонцев, и мое пренебрежение к опасности. Да и персы воспрянут духом, сочтя себя достойными противниками македонцев, так как ничего сейчас от македонцев они не увидели такого, что оправдывало бы страх перед нами.

Командовали войском во время битвы македонские военачальники. Все их имена есть в источниках, но мы обратим внимание лишь на представителей одного семейства. Левым крылом македонян командовал Парменион — старый полководец, прославившийся еще во времена Филиппа. Во главе правого крыла стоял сын Пармениона — Филота, и с ним всадники, лучники, агрианы-дротометатели. Никанор, другой сын Пармениона, возглавлял щитоносцев.

А что же Александр? Казалось бы, его заслуга в победе при Гранике была не больше заслуг обычного всадника, но (следует отдать должное) чрезвычайно храброго и безрассудного в опасности. Впрочем, если роль Александра как военачальника была ничтожна, то личный его пример значил многое. Он сражался впереди собственного войска и сделал все, чтобы быть заметным и для македонян, и для врагов.

У персов было огромное превосходство в коннице: около 20 тысяч против 5 тысяч всадников македонян. Именно коннице предстояло начать сражение при переправе через Граник. Арриан сообщает, что персы на своем левом крыле выстроили по берегу конные отряды против того места, где они увидели Александра (его легко было заметить и по великолепному вооружению, и по робкой почтительности окружавших). Александра нисколько не смутило ни численное преимущество противника, ни то, что придется начинать бой, поднимаясь на крутой, занятый врагами берег Граника. Царь вскочил на коня и приказал «следовать за ним и вести себя доблестно».

Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и казалось, что им руководит не разум, а безрассудство и что он действует, как безумец.

Таково впечатление Плутарха от действительно безумной затеи Александра. Македонская разведка, пытавшаяся выйти на противоположный берег, была изрублена. Арриан добавляет:

Кроме тех, кому удалось повернуть к Александру, который уже приближался, ведя за собой правое крыло. Он первый бросился на персов, устремившись туда, где сбилась вся их конница и стояли их военачальники. Вокруг него завязалась жестокая битва, и в это время полки македонцев, один за другим, уже без труда перешли реку. Сражение было конное, но оно больше походило на сражение пехоты. Конь бросался на коня; человек схватывался с человеком; македонцы стремились оттеснить персов совсем от берега и прогнать их на равнину, персы — помешать им выйти и столкнуть обратно в реку. Тут и обнаружилось превосходство Александровых воинов; они были не только сильнее и опытнее, но и были вооружены не дротиками, а тяжелыми копьями с древками из кизила.

Победой при Гранике Александр был обязан покойному отцу, Филиппу, — именно он создал лучшее в мире войско из толп македонских пастухов и землепашцев, именно ветераны Филиппа и сражались в этой битве. Сражением руководили македонские военачальники, а их царь, словно бродячий средневековый рыцарь, совершал подвиг за подвигом, каждое мгновение при этом рискуя собственной жизнью.

Арриан описывает Александра в битве:

В этой битве у Александра сломалось копье; он попросил другое у Ареты, царского стремянного, но и у того в жаркой схватке копье сломалось, и он лихо дрался оставшейся половинкой. Показав ее Александру, он попросил его обратиться к другому. Демарат, коринфянин, один из «друзей», отдал ему свое копье. Александр взял его; увидев, что Мифридат, Дариев зять, выехал далеко вперед, ведя за собой всадников, образовавших как бы клин, он сам вынесся вперед и, ударив Мифридата копьем в лицо, сбросил его на землю. В это мгновение на Александра кинулся Ресак и ударил его по голове кинжалом. Он разрубил шлем, но шлем задержал удар. Александр сбросил и его на землю, копьем поразив его в грудь и пробив панцирь. Спифридат уже замахнулся сзади на Александра кинжалом, но Клит, сын Дропида, опередил его и отсек ему от самого плеча руку вместе с кинжалом. Тем временем всадники, все время переправлявшиеся, как кому приходилось, через реку, стали прибывать к Александру.

Мужеству и бесстрашию покровительствуют боги: македоняне обратили персов в бегство. Погибло около тысячи персидских всадников. Продолжали оставаться на месте лишь наемники-чужеземцы, но «не по здравому размышлению, а скорее от ужаса перед неожиданностью». Македоняне довольно скоро перебили большинство их, за исключением разве что тех, «кто спрятался среди трупов»; в плен было взято около двух тысяч наемников.