Иван Гребенюк - На далеких рубежах

Все более людей становилось на катке. Один вальс сменялся другим. Кружились пары -- кто на коньках, а кто просто так. Посыпался снег, и вокруг стало как в сказке. Освещенные огнями деревья казались пышными и нарядными.

В стороне, неуклюже переставляя ноги, прошла на коньках Лиза Жбанова. Во избежание нежелательной встречи Телюков спрятался в тени густой пихты.

Оркестр замолчал. Из громкоговорителей, развешанных на деревьях, донесся голос лейтенанта Байрачного:

-- Начинается аттракцион. Желающие могут выиграть духи, одеколон, губную помаду, лак для ногтей, крем и прочее, прикрывающее природные дефекты, если они, конечно, имеются.

На льду установили из двух кольев ворота, натянули между ними шнурок, а к шнурку привесили на нитках кульки с призами. Напротив "ворот" выстроились желающие участвовать в аттракционе. Предлагалось на определенном расстоянии въехать в ворота с завязанными глазами и сразу же срезать ножницами кулек.

-- Ну, кто первый?

Вызвалась Лиза Жбанова. После нескольких поворотов на месте она потеряла ориентировку и заскользила в противоположную от ворот сторону.

-- Не туда! -- послышались голоса.

-- Заворачивай вправо.

-- Давай на сто восемьдесят!

Лиза, окончательно запутавшись, сорвала с глаз повязку под дружный хохот присутствующих.

-- Номер не прошел. Кто следующий? -- объявил Байрачный.

В этот момент к Телюкову подлетел Вовка Дроздов.

-- Папа дежурит на аэродроме, -- сказал он, подозрительно озираясь. -Вы, дяденька, спрячьте меня.

-- От кого?

-- Мама...

За мальчиком бежала Вера Иосифовна.

-- Ну погоди, сорванец, вот я тебе задам...

О Вовкиных проказах по городку ходили легенды. Не было дня, чтобы он чего-нибудь не выкинул. Уже два раза чуть ли не всем полком искали его в тайге -- ушел ловить белку.

-- Ну, говори. Что ты напроказничал? -- спросил Телюков как можно строже и взял мальчика на руки.

-- Ничего. Прогоните маму.

-- И тебе не совестно так говорить? -- спросила подоспевшая Вера Иосифовна.

-- А чего ты не пускаешь меня в Венецию?

-- Спать пора, а не по каткам разгуливать. Марш!

-- Да пускай мальчик погуляет, -- попробовал заступиться Телюков.

-- Поздно уже. Домой пора. -- Вера Иосифовна схватила Вову за руку и потащила домой.

Игра продолжалась. А Нины все не было. Телюков собрался было идти на розыски, как вдруг -- это было уже в одиннадцатом часу вечера -- за деревьями мелькнул ее красный костюм. Она прошлась на коньках, стройная и гибкая. На какое-то мгновение затерялась в толпе, потом снова показалась уже в другом конце катка. Телюков подкатил к ней, поймал за руку.

-- Добрый вечер, Нина.

Она повернулась к нему, ласково улыбаясь.

-- Где ты так задержалась?

-- А как ты думаешь?

Он почувствовал сквозь перчатку тепло ее руки, и это тепло волнами растекалось по всему телу.

-- Ну а как там на аэродроме? -- спросил Телюков, не находя других слов.

-- Как всегда. Сидят в землянке. Дроздов и Махарадзе играют в шахматы, а командир полка письмо все читает да перечитывает... Жена прислала. Говорят, очень красивая у него жена, молодая, студентка...

Упоминание о Лиле неприятно отозвалось в сердце Телюкова.

-- Говорят, что на вербе груши растут, -- произнес он, стараясь скрыть невольное раздражение.

-- Нет, нет, она действительно хороша. -- Нина, словно нарочно, дразнила его. -- Я видела ее фотографию. У подполковника. Сидит, ужинает, а сам на фото все посматривает. Очень, наверное, любит ее. Боже, а как я мечтала об институте, -- вздохнула она. -- Геологом хотела стать. А теперь, видишь, посуду мою...

-- Пойдем, Нина, -- прервал ее Телюков.

-- Куда?

-- Не бойся, не ко мне. Покатаемся.

Они взялись за руки, прошлись по площадке и, не сговариваясь, остановились под пихтой, где Телюков прятался от Лизы. В ветвях висела синяя лампочка, и в этом призрачном свете Нина выглядела очень бледной, резко обозначились черные тени под глазами.

-- Плохое настроение, Ниночка?

Нина смахнула снежинку с ресницы.

-- Да, неважное... Иногда думаешь... накинуть бы петлю на шею. Легкая смерть, говорят...

-- Нина, опомнись, ну что ты говоришь, Нина...

-- Ах, милый, если бы ты знал! -- Она внезапно упала ему на грудь и заплакала.

-- Ну вот, Ниночка... Ну что ты, успокойся...

Девушка подняла полные слез глаза и тоскливо посмотрела на Телюкова. Слезы и этот застывший взгляд Телюков понял по-своему.

-- Успокойся, Ниночка... Я никогда ни одним словом не упрекну тебя... Никогда не коснусь твоего прошлого, слышишь? -- Он поцеловал ее, почувствовав на губах солоноватый привкус слез.

Она печально улыбнулась:

-- Ты добрый. Я тебе верю... Но это совсем не то, что ты думаешь...

-- А что же, Нина?

Она промолчала.

Над городком ярко вспыхнуло небо. Рассыпаясь разноцветными огоньками, с шипением взвилась ракета. Это лейтенант Байрачный "делал световой эффект".

-- Ой! До чего ж красиво! -- с детским восхищением воскликнула Нина. -Сколько живу в тайге, а такого еще не видела. Чудесные вы люди, летчики!

-- Ну, вот видишь, конечно же, чудесные! А ты почему-то боишься сказать мне... Но сегодня ты должна это сделать. Мне нужно знать о тебе все. Ты помни одно, твердо помни: разделенное горе -- половина горя.

-- Ого, ты уже заговорил тоном приказа... Я даже побаиваюсь тебя... Нет, нет... Ты не оставишь меня? Ну, говори, говори же! -- Она снова всхлипнула и задрожала как в лихорадке.

"Ее гложет какая-то страшная тайна, которая заставляет ее страдать!" -подумал Телюков, чувствуя себя беспомощным и растерянным. Он что-то говорил, должно быть, наивное и глупое, в нем как бы смешались мысли и чувства. Но вот в голове начало проясняться. Он понял одно: перед ним девушка, мимо которой он уже не может пройти равнодушно. Она прочно вошла в его жизнь, с ним связаны ее надежды, ее будущее.

-- Пойдем, Ниночка, домой, -- сказал он просто. -- Все равно это неизбежно.

-- Ну что ж, пойдем, -- неожиданно согласилась она.

Они пошли к коттеджу напрямик. Медленно поднялись по лестнице на второй этаж. Вошли в комнату, сняли ботинки с коньками. Телюков протянул Нине свои домашние туфли, а сам сунул ноги в унты.

-- Ну, вот я и у тебя, -- как-то болезненно улыбнулась Нина. -Пришла... Странно все это. Ты ведь, по сути, чужой мне человек. А я -дурочка... Нет, я сейчас уйду. Я не хочу причинять тебе боль... Прощай. -Она говорила отрывисто, возбужденно и, как была в туфлях, так и устремилась к двери.

-- Нина! -- Телюков обнял ее за плечи, повернул к себе лицом. -- Нина, голубка моя, что с тобой? Я просто боюсь за тебя. Ты еще что-нибудь выкинешь... Не пущу я тебя никуда!

Она смотрела на него глазами, полными печали. По бледным щекам катились чистые как роса слезы.

-- Пусти, -- словно выдохнула она, не сводя с него глаз.

-- Не пущу. Не пущу, потому, что... люблю. Люблю тебя, Нина, ты слышишь?