Иван Аврамов - Его далекие, далекие женщины

У нее были волосы цвета огня.

Волосы эти просто-напросто пылали.

Пока он старался определить, какой все-таки оттенок преобладает в этом немыслимом горении, попутно придумалось совсем из другой оперы: прикасаться к этой изящной головке вовсе небезопасно, так как вполне можно получить ожог с волдырями на ладони.

Он еще не знал, какова она анфас и в профиль, но сказать, что та, которая сидит прямо перед ним в троллейбусе, просто-напросто рыжая девица, язык не повернулся бы: ведь волосы у нее не того, заданного от природы, цвета, какому сопутствуют обязательные и приметные веснушки на лице, шее, спускающиеся, как правило, к груди, нет, у незнакомки была белая и гладкая кожа северянки, волосы ж ее, скорее всего, позаимствовали окрас у расплавленного червонного золота с примесью красной, только что из тигля, меди.

«Господи, а может, передо мною – древняя Лилит? – внезапно стукнуло ему в голову. – Та самая, апокрифическая, тайна которой не разгадана и по сей день?»

Он решил, что обязательно выйдет вслед за ней, хотя бы ради того, чтобы внимательно ее рассмотреть, даже если это будет совсем не его остановка. Так и получилось – ехать ему было еще порядком, но он последовал за ней, не в силах избавиться от мысли, что надо бы познакомиться, а еще ему очень хотелось, чтобы у огненноволосой оказались зеленые глаза. Перед тем, как распахнулись двери, она поправила прическу, и его тут же осенило, как именно он завяжет разговор. Едва прошли несколько шагов, она впереди, он за ней, как он произнес, придав голосу определенную стеснительность:

– Простите, Бога ради, но нельзя ли взглянуть на ваши ладони?

Она удивленно обернулась, совершенно, похоже, не сообразив, что просьба относится к ней лично и даже, кажется, не уяснив смысла этой странной просьбы, иногда ведь бывает, что люди от неожиданности пытаются определить, кто и к кому обращается, но, поскольку рядом с ними никого больше не было, она поняла, что этот молодой, лет тридцати, весьма симпатичный мужчина говорит что-то именно ей, а ему в это же мгновение бросилось, что у нее несомненно красивые, как он и предполагал, как почему-то очень и хотелось, зеленые, как раз зеленые глаза, без всяких там золотых или коричневых искорок, без малейшего намека на какую-то там рысью прожелть, и если уж сравнивать эти распахнутые очи, то не с кошачьими, допустим, или еще какими-нибудь зверушечьими глазками, а только с листьями, майскими листьями каких угодно деревьев или травой опять же майских лугов, когда на них еще не пылинки.

– Вы что-то мне сказали? Или мне послышалось? – вежливо уточнила молодая женщина, на первый взгляд показалось, что они ровесники, может, правда, она младше его на два-три года.

– Нет, не послышалось, – улыбнулся он. – Я просто хотел взглянуть на ваши ладони.

– Зачем? С какой стати? Вы что, хиромант?

– Нет-нет. Я просто хочу проверить одну свою догадку.

– Какую именно?

– Да вы не бойтесь! Я даже не прикоснусь к вашим рукам.

– И это все, что вам требуется?

– Это все.

– Ну, ладно… – Она в недоумении покачала головой, как это делают, когда не понимают, чего от них хотят. – Пожалуйста, – показала ему свои изящные небольшие ладони, и было в этом что-то от маленькой девочки, которая демонстрирует маме свои чисто вымытые перед едой руки.

Он же изобразил на лице полное разочарование:

– Надо же, совсем не угадал…

– Что вы не угадали? – странная ситуация начала ее забавлять и в то же время слегка пугать, что вполне оправдано в наше насыщенное мистикой время.

– Да просто я думал… – замялся он. – У вас на ладонях совсем нет волдырей. Странно…

– Да что – странно? – вскинулась она. – Немедленно прекратите говорить загадками!

– А я и прекратил уже, – засмеялся он. – Вы ведь минуту назад поправляли прическу. Мне показалось, что это грозит вам ожогами. Захотелось проверить, так ли это, и в случае необходимости оказать вам первую помощь.

– Какую помощь? Что за ожоги? Да в своем ли вы уме?

– Конечно! Я не сумасшедший. Дело в том, что такие волосы, как у вас, вижу впервые. Они, представьте себе, горят, причем натуральным пламенем.

– Единственное, что вы угадали, – презрительно отозвалась она. – Я и вправду никогда не красила волосы. Никогда!

– Удивительный цвет! Очень красивый! Редчайший! – его искренность, кажется, подкупила ее: взгляд смягчился, в нем появилась откровенная заинтересованность – что за странный чудак, наверняка подумала она, абсолютно так воспринял бы и он сам кого-то другого, кто пристал бы к нему на улице: ну-ка, покажи свои ладони. – Знаете, я бы хотел чуточку компенсировать причиненный вам дискомфорт. Что, если зайдем вот в эту кафешку и выпьем по чашечке кофе? Вы ведь никуда не торопитесь?

– Нет, не тороплюсь. А в этом кафе я и впрямь получаю удовольствие. Почти ежедневное. Во-первых, живу почти рядом с ним, во-вторых, кофе здесь варят весьма недурственный. Кстати, как правильно, варят или заваривают?

– Можно и так, и так. Как вам нравится…

Кафе оказалось небольшим и очень уютным, в отделке стен преобладало молодое светлое дерево, отчего помещение походило на лакированную шкатулку. Помимо кофе, он заказал незнакомке фирменное пирожное с привкусом чернослива, предварительно осведомившись, не противоречит ли это ее вкусам.

– Вы тоже кофеман? – спросила она.

– Не очень-то, – честно признался он. – Но если напиток вкусен, пью с большим удовольствием.

– И где же вы пробовали самый вкусный кофе?

– На борту круизного лайнера. Когда проходили Босфор, а если конкретнее – Стамбул. Такого кофе я больше нигде и никогда не пробовал. Густой, маслянистый, необыкновенно душистый. Представляете, на берегах, по обе стороны пролива пасутся красные коровы, вдали за ними высотки мегаполиса, а рядом, почти совсем рядом на волнах покачиваются лодки турецких рыбаков… Кстати, как вас зовут?

– Лилиана, – кажется, он вздрогнул так, что, глядишь, она это заметила, только из деликатности не подала виду. Этот день, определенно, был пропитан мистикой. Ведь еще в троллейбусе он подумал, а не апокрифическая ли Лилит находится перед ним, и оказалось, что ее настоящее имя прямо-таки перекликается с тем, которое ему пришло на ум, когда он буквально остолбенел от бушующего пламени ее волос. Вдобавок ко всему – зеленые глаза, которые сумел предугадать, и то, что волосы Лилианы никогда не имели дела с химией.

– Вы не… католичка?

– Нет. А что, похожа?

– Просто вашего имени в православных святцах не найдешь. Но кто сейчас, – непринужденно улыбнулся он, – соблюдает давние жесткие каноны? Все смешалось…