Владимир Чернавин - Записки «вредителя». Побег из ГУЛАГа.

Я остановился на этом так подробно, потому что это типично для всех дел ГПУ. В тех же «делах», которых ГПУ не публикует, допускаются несравненно большие «вольности»: подписи подделываются, имена вписываются, и вообще, где лежит граница того, что «следователям» все же нужно получить от «свидетелей», и что они могут дополнять и комбинировать сами, никому не известно.

После опубликования «материалов» и оповещения о том, что ЦИК и СНК передали это дело ГПУ, можно было ждать самого худшего, но никто не верил в возможность поголовного расстрела. Всем было ясно, что на этих несчастных безвинных людей, лишенных возможности защищаться хотя бы на советском суде, правительство стремится свалить всю неудачу с пятилеткой, с такой изумительной быстротой приведшей страну к голоду. После опубликования «материалов», противоречивых и сумбурных, ждали обвинительного заключения ГПУ, которое внесло бы большую ясность, но события пошли быстрее.

Тотчас за опубликованием «материалов», в тот же день, рабочие и служащие всех предприятий и учреждений СССР были созваны на общие собрания и их заставили вынести резолюцию с требованием расстрела всех вредителей. На таком собрании не то что протестовать против голословности и неточности обвинений или усомниться в правильности рассмотрения дела ГПУ, но просто задать вопрос, который может показаться подозрительным, или даже воздержаться от голосования предложенной резолюции, ведет к потере работы и влечет за собой заключение в тюрьму и чаще всего ссылку. Поэтому резолюции принимались всюду, но к чести петербургских рабочих надо сказать, что они не везде проходили гладко.

Когда через месяц я очутился на Шпалерной, то нашел там рабочих, пострадавших из-за неблагонадежного поведения на собраниях по поводу расстрела «48-ми». Полученные таким образом единогласные резолюции занимали много места в газетах 23 и 24 сентября. Кроме того, газеты заполнялись отвратительными статьями, стихами, карикатурами. Все требовало смерти. Это значило, что ГПУ готовит расстрел. Так и случилось. Вскоре появилось сообщение ОГПУ. «Коллегия ОГПУ, рассмотрев по поручению ЦИК и СНК СССР дело о контрреволюционной вредительской организации в области снабжения населения продуктами питания, материалы по которому были опубликованы в „Правде“ от 22 сентября 1930 года, постановила ( далее шел список „48-ми“ профессоров, ученых, специалистов. — А. Ч. )…Расстрелять.

Приговор приведен в исполнение.

Пред. ОГПУ Менжинский».

Это убийство превосходило самое страшное, что можно было ожидать. Самые мрачно настроенные люди не могли себе представить такого ужаса.

Убиты были поголовно все беспартийные специалисты в области пищевой промышленности, занимавшие ответственные должности в центральных учреждениях Москвы и являвшиеся руководителями трестов и других крупных учреждений на местах. Это был список должностей, а не лиц. Пропущены были только те высшие должности, которые занимались коммунистами. Если должность ко времени провала была занята коммунистом, расстреливали беспартийного специалиста, который занимал эту должность ранее. Если же должность долгое время занималась коммунистом, то перед самым процессом его заменяли беспартийцем, и он попадал в число «48-ми».

Так в производственном управлении «Союзрыбы» (директорат) старший директор, руководивший всей работой, коммунист Г. А. Крышев остался цел, а И. М. Фишзон, старший инспектор государственной рыбной промышленности, часто замещавший старшего директора, убит.

Директор Дальневосточного района Н. А. Ергомышев, беспартийный и видный специалист, — убит, директор же Северного и Азовско-Черноморского районов Гущин, коммунист, — цел. За него убит В. К. Толстой, который ранее занимал эту должность.

Директором Волго-Каспийского района был долгое время коммунист М. Непряхин, перед арестами его сменил беспартийный М. П. Арцыбушев, он и был убит по этой должности.

То же было и по другим управлениям «Союзрыбы». На местах было убито по одному наиболее крупному специалисту, занимавшему должность не ниже члена правления, причем после каждого имени добавлялось: «руководитель вредительства… такого-то… треста», что открывало перспективу на «раскрытие» тех, кем он «руководил».

Здесь, в случае отсутствия беспартийного специалиста в правлении треста, ГПУ убивало ранее работавшего в соответствующей должности.

Так, в Северном тресте был убит С. В. Щербаков, член правления, а председатель треста коммунист Мурашев был переведен из Мурманска в Москву с повышением. На Дальнем Востоке был убит недавно переведенный туда А. И. Головкин; в Волго-Каспийском тресте — зам. председателя С. П. Никитин, назначенный туда только в 1929–1930 годах. В Азербайджанском тресте был убит член правления К. К. Терещенко, выдающийся ученый, председатель же переведен председателем в другой трест. В Дагестанском тресте не было ни одного беспартийного члена правления, но ГПУ вышло из затруднения, убив Г. Абдулаева, который был директором треста до 1928 года, можно сказать, создал его и из убыточного предприятия бывшей Главрыбы превратил в единственное доходное предприятие Дагестана. В 1928 году против него было поднято в Дагестане какое-то «дело», в котором даже советский прокурор не нашел состава преступления, и дело было прекращено. Г. Абдулаев после этого категорически отказался работать в тресте. Теперь его все же арестовали и убили, хотя он уже два года как отошел от должности, по которой его сочли «вредителем».

Кроме специалистов, явно убитых по занимаемым ими должностям, в списке «48-ми» оказался ряд лиц, с которыми, видимо, расправились исключительно за их прошлое, их имена даже не удоминались в «материалах» 22 сентября. Это были: 1) Быковский К. К., 2) Воронцов Н. Н., 3) Данцигер Л. С., 4) Казбинцев 3. И., 5) Карпенко М. 3., 6) Карпов П. И., 7) Курочкин К. А., 8) Скудырин М. П., 9) Шапошников С. Д. и 10) Шпиркан В. И.

Среди них я знал Петра Ивановича Карпова, лучшего специалиста в России по сетным материалам, руководившего много лет изготовлением сетей для всего СССР, занимавшего должность технического директора треста «Сетеснасть», и Степана Дмитриевича Шапошникова, инженера и наиболее крупного специалиста в России по холодильному делу из работавших в рыбной промышленности.

Убивая этих крупных специалистов, ГПУ не нашло даже нужным указать, за что они были убиты.

Кроме того, как я указал выше, в отношении убитых Вендта К.М., Козлова И. А. и Соколова Г. Г. по крайней неряшливости опубликованных ГПУ материалов нельзя было сказать, о них ли шла речь в этих материалах.

С другой стороны, двенадцать имен специалистов, которые трактовались в «показаниях» как участники вредительской организации, в роковом списке «48-ми» не оказались. Комментариев не было. ГПУ не считало нужным объяснить, почему оно в материалах сообщало об одних лицах, как вредителях, а при расстреле заменяло их другими.