Люсьен Лаказ - Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны

— Итак, — сказал я себе с некоторой меланхолией, — завтра или послезавтра именно Мюллер будет с ней пить шампанское.

Мюллера послали в Марсель, в Порт-Вандр и в Бордо чтобы собрать некоторые сведения о наших колониальных войсках. Он совершил поездку чтобы увидеть Порт-Вандр и Бордо, где раньше не бывал, и провел два дня в Париже, в то время как в министерстве или в Главном штабе для него написали отчет, в котором во много раз были преувеличены боевой потенциал и значение колониальных войск, а также количество туземцев, сражающихся под нашими знаменами. Но так как это было слишком хорошо, чтобы длиться долго, он возвратился с гениальной идеей, о которой я не могу сказать, была ли она плодом его фантазии или воображения капитана Дюма. У него якобы было, объяснил он фон Шнайду, несколько товарищей, готовых создать маленькую группу саботажников и совершать во Франции диверсии на объектах, которые им укажут. Немцы попали впросак, хотя команда Мюллер всегда действовала с самой большой фантазией. Она ни разу не сумела разрушить ни одного инженерного сооружения, ни один склад, на которых ему указывали, но зато катастрофы происходили в самые неожиданные моменты и во всех концах национальной территории, не исключая Северной Африки. Каждый раз, когда происходила какая-то авария, у капитана Дюма благодаря отсрочке в двенадцать суток, навязанной прессе цензурой, было время, чтобы предупредить Мюллера, который в тот же или на следующий день сообщал немцам о покушении, взрыве, разрушении. К примеру, несколькими неделями позже произошла катастрофа в туннеле в Модане, что на некоторое время заблокировало наше дорожное сообщение с Италией. Мюллер цинично приписал эту диверсию себе, что принесло немаленькую сумму наличных денег в кассу капитана Дюма, который на них и не рассчитывал. Я знал еще о других авариях, которые принесли Мюллеру славу, а Второму бюро дополнительные доходы.

Все мои агенты были в движении: трое или четверо из них постоянно были в Германии, и такой кругооборот приводил к тому, что я получал по пять-шесть донесений в месяц.

Однажды просматривая объявления моей базельской газеты, я узнал, что продается балдахин. Шмидт даже добавил слово «dringend» [31] «срочно» (нем.). . Я как раз был в Берне. Тремя часами позже я позвонил в его дверь.

— Ах! Он вам очень обрадуется! — воскликнула его жена, открывая дверь, — со вчерашнего дня он уже не может усидеть на месте.

Но, узнав мой голос, он прибежал из глубины своей спальни.

— Баварский горный корпус уехал вчера утром; граница закрыта даже для снабженцев, но таможенник, которого я знаю в Сен-Луи, все же смог мне рассказать, что поезда следуют безостановочно друг за другом по мостам через Рейн; все идут на восток. Хорошая работа, да?

Он засиял от радости, но потом забеспокоился:

— Что они затевают, эти чертовы «боши»? Они собираются вышибить дверь, открытую где-то на востоке. Вы увидите, они доберутся до Индии!

На следующий день движение на границе возобновилось после двухсуточного перерыва. Эмиль незамедлительно помчался туда, и я узнал, что все тылы эльзасского фронта эвакуированы, но войска постоянно передвигаются по мостам Верхнего Рейна. Юбер возвратился в Швейцарию с некоторой задержкой; он прибыл из региона Мюнхена и его сведения подтвердили мне, что баварские части оставили Эльзас и передислоцируются на восток.

Население Мюнхена ожидает больших событий, уже без энтузиазма первых месяцев войны, а с печальной уверенностью, что новые победы обойдутся очень дорого.

— В Баварии, — сказал Юбер, — они все терпеть не могут Saupreussen [32] «прусских свиней» (нем.). , которые, как они говорят, «ведут войну своими громкими воплями, а мы — кровью наших детей. Всякий раз, когда становится горячо, нам приходится это расхлебывать». Чего им еще нужно на Балканах или в Турции, так как похоже, что действительно именно на юго-восток направляется весь этот поток людей?

Я не знал, о чем думали у нас; майор оставался скептически настроенным; Юго-восток, он не видит…

Наконец, после моего напряженного ожидания, меня вызвал к себе Гроссман, и я ввалился к нему через четыре часа. — Вот вам новости, — произнес он, втолкнув в свой рабочий кабинет, где я нашел человека в возрасте от сорока пяти до пятидесяти лет, энергичного, простого, но полного спокойной уверенности. Знаменитый Жером, который послал прогуляться к нам доктора X. до Вердена!

— Вот, — сказал он и высморкался. — Доктор меня вчера вызвал в Карлсруэ; он там, в госпитале, и делает операции. После больших боев, вы знаете…

— Да, да, мы знаем, — сказал Гроссман, — продолжайте, продолжайте!

— Если вы меня постоянно будете перебивать, это продлится еще дольше. После Вердена он вернулся в тыл, оставался некоторое время в Штутгарте и теперь он в Карлсруэ, как я вам сказал. Совсем недавно он узнал от друзей из Штутгарта, что там была проведена массовая передислокация войск.

— Да, на юго-восток, — сказал я, — мы это знаем.

— На юго-восток, если хотите, но скорее на юг. И вот, все эти войска были с новым оружием, и у них было много полевой артиллерии, легких гаубиц и пулеметов.

Он замолчал, и я подумал, что он закончил. Немного разочарованный, я спросил:

— Знаете ли Вы, что это за войска?

— Да, вначале все, которые дислоцировались в Эльзасе в течение недель, две дивизии, стоявшие в Нижнем Эльзасе, еще одна гвардейская дивизия, которая была ближе к Мюлузу и дальше на юге баварский горный корпус, отборные части. Эти, как мне сказал доктор, получили много новых кожаных наколенников ремней, и лямок, «чтобы подниматься в Альпы».

— В Альпы! — воскликнул я.

— Да, в Альпы, — продолжил монотонный и спокойный голос Жерома, — и на этот раз на орехи достанется итальянцам.

— Вот как! И что об этом сказал доктор?

— Немецкое командование напоминает ему больших майских жуков, которые, за закрытым окном, бросаются то направо, то налево к дневному свету. Оно суетится, пытается прорвать русский фронт, затем румынский фронт, но ломает себе шею на французских линиях. Потому вполне можно предположить, что оно попытает шанс в Италии. Впрочем, сведения достоверны; доктор получал их из различных источников, они полностью сходятся; эти войска в настоящее время уже на пути к Доломитам, если эти горы уже не в их руках. Вот, что мне сказал доктор, а это не один из тех сумасшедших, которые будоражат толпу. Это серьезный человек, и раз он что-то говорит, то у него есть на это основания.

— Я незамедлительно уезжаю, — сказал я. — Я приеду в Аннмасс сегодня вечером и тотчас же позвоню майору.

Когда я благодарил Жерома, я протянул ему руку, но вместо того, чтобы пожать ее, он схватил пуговицу моего пиджака и, притянув меня к себе, спокойно произнес: