Ольга Орлова - Газданов

В эти годы он получил многое из того, чего так недоставало в его жизни. Материальную стабильность, собственный (не арендованный!) автомобиль, за которым ухаживал как за любимой лошадью, приличный дом на Остервальдштрассе и, самое главное, — шанс, казавшийся недостижимым многие годы, — достучаться до русского читателя, а вернее слушателя, которого спустя много лет таким причудливым образом подарила ему судьба. И только было жаль, что все это пришло довольно поздно, в последние пять лет жизни.

Как раз в это время он познакомился с молодой соотечественницей — Фатимой Салказановой, ставшей первым журналистом на «Свободе», чьи репортажи шли сразу в прямой эфир. «Однажды я зашла в парижское бюро радио "Свобода",— рассказывала она, — и меня позвал тогдашний директор этого бюро Боб Эллерс: "Зайдите ко мне, я познакомлю вас с главным редактором русской редакции нашего радио, с Газдановым". Я вошла в его кабинет. В кресле сидел человек, который, несмотря на то что он сидел, а я стояла, смотрел на меня очень свысока. Мне было 25 лет, и я уже читала его книги. Меня знакомили с классиком! На мне были темные солнечные очки, потому что еще болели глаза, пострадавшие от электросварки на Большой обогатительной фабрике в Норильске. Газданов сурово посмотрел на меня и с иронической улыбкой спросил: "Вы носите темные очки, чтобы вас не узнавали на улице?" Я ответила, что у меня травматический конъюнктивит, который еще не удалось вылечить. Но внутренне уже напряглась. Тогда Георгий Иванович сказал: "Говорят — вы осетинка. Хочу сразу вас предупредить, что хотя я тоже осетин, но мой отец был полковником царской армии, служил не в Осетии, по-осетински я не говорю и не понимаю". Я, уже рассерженная его первым вопросом про очки, довольно резко ответила: "Сразу видно, что вы сын полковника, потому что мой дед был генералом царской армии, и он говорил по-осетински и вставал, когда его знакомили с женщиной". Тут Газданов весело рассмеялся, встал, обнял меня, и мы стали друзьями…»

После этого они тепло встречались каждый раз, когда Газданов приезжал по делам в Париж. Чуть позже, в 1970 году, Фатима заключила контракт с радиостанцией и переехала в Мюнхен. «Мы почти каждый день обедали в столовой радио, — вспоминала она. — Он очень покровительствовал мне, и это покровительство проявлялось в том, что он давал мне, начинающей журналистке, тысячу советов и наставлений. Это были советы в основном более морально-этического свойства, чем технического…»

Подобного рода наставления, совершенно нехарактерные для Гайто прежних лет, были теперь абсолютно естественны для главного редактора Георгия Ивановича. На него влияло не кресло руководителя, на него влияли годы — идея наставничества охватывала уходящую старую эмиграцию. Потому и начальником он был не очень удобным. Кто бы из приятелей, сидевших с ним когда-то ночами на Монпарнасе, мог подумать, что Гайто превратится в придирчивого и строгого редактора? Но в стремлении сохранить культурные традиции и держать высоко профессиональную планку он не позволял ни себе, ни другим неграмотности и небрежности, которую легко мог бы допустить как в собственном, так и в чужом художественном тексте. (Коллеги, работавшие с ним в последние годы, шутили, что в русской службе русский язык лучше всего знают два осетина — Газданов и Салказанова.) На радио он чувствовал себя в ином качестве — передатчиком объективной информации, и потому подходил чрезвычайно ответственно к своей работе, ожидая такого же отношения со стороны новичков. Гайто чувствовал, что отпущенное ему время близится к концу и стремился прожить его как обычно — достойно и на свободе.

«Пожалуй, нигде в ином месте, кроме радио "Свобода", не найти под одной крышей такого набора типажей — от уголовных преступников до беспринципных любителей легкого заработка. Но время неумолимо. Поколения работников “Свободы” из числа белоэмигрантов уходили из жизни…» – так писала газета «Правда» в 1989 году. К этому времени из числа белоэмигрантов на «Свободе» действительно никого не осталось. Газданов ушел одним из первых.

В 1970 году ему поставили диагноз – рак легких. Вскоре он получил письмо от Тани Пашковой – Клэр. Она узнала о его болезни и, встревоженная этим сообщением, решила его разыскать. Гайто ответил ей, что все помнит и благодарен за все, что хранит его память.

Он мужественно скрывал свой недуг, так что посторонние люди не знали, известно ли самому Газданову о его болезни. А близким друзьям сообщал: «Болезнь у меня была чрезвычайно неприятная: врачи, рентгеновские лучи и тому подобное. Но сейчас все, к счастью, в прошлом».

Как это часто бывает у раковых больных, незадолго до смерти наступило временное улучшение, и он даже вышел на работу. В один из дней Георгия Ивановича встретила Фатима и заметила, что Георгий Иванович сильно похудел и ему следовало бы купить новый костюм меньшего размера. Газданов посмотрел на нее с улыбкой и со свойственной ему иронией, от которой не избавила его даже мучительная болезнь, вспомнил анекдот о больном, который спрашивал врача: «Доктор, а почему до операции вы были без бороды, а сейчас у вас выросла борода? Меня что, так долго оперировали?» — «Я не доктор, я апостол Петр». «Так вот, — заключил Газданов, — я надеюсь, апостол Петр примет меня и в таком костюме».

Он, конечно, все о себе знал, знал с самого начала.

Гайто Газданов скончался 5 декабря 1971 года в Мюнхене накануне своего шестидесятивосьмилетия. Его отпевали в русской церкви при кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Через три года в 1974 году в Москве писатель Вадим Андреев выпустит книгу, посвященную временам эмигрантской юности. Отдавая дань памяти друга, он назовет ее, как и известный роман Газданова, — «История одного путешествия».

Через одиннадцать лет в 1982 году в могилу Газданова опустят гроб с телом его верной жены Фаины Ламзаки.

Через девятнадцать лет в 1990 году родственница Татьяны Пашковой купит в парижском магазине первое издание «Вечера у Клэр». Букинист будет долго отговаривать ее от покупки. «Не стоит тратить на нее таких денег,— скажет он, — 300 франков — для вас большая сумма. Ведь это великий писатель. Поверьте, вскоре его книги будут продаваться в России свободно». И он оказался прав.

Через двадцать пять лет после смерти Гайто в 1996 году в Москве вышло солидное собрание сочинений Газданова.

Через тридцать лет со дня его смерти в 2001 году у могилы писателя соберутся почитатели его таланта из Парижа, Москвы, Петербурга, Владикавказа. Они придут почтить память автора проникновенных рассказов и романов и установить надгробие на могиле человека, который прожил странную жизнь без зримых подвигов, но чье имя неизменно сопровождает меткий эпитет — героический Гайто Газданов.