Василий Абрамов - На ратных дорогах

Значит, чтобы сорвать их план, нам следует наступать энергичней и быстрее перерезать шоссе Ах-тырка — Зеньков — Миргород. Шоссе проходило в семи километрах от Олешни.

В полки и батальоны ночью отправились офицеры штаба корпуса и политработники.

Сам выехал опять в 218-ю. Этой дивизии приходилось уделять больше внимания, потому что, как я успел заметить, полковник Долганов нуждался в помощи и контроле. Вот и сейчас позвонил я командиру полка Седых, спрашиваю:

— Приказ командира дивизии получили? Задача вам понятна?

— Письменного приказа не получал, — отвечает Седых. — По телефону мне было сказано: «С утра продолжайте выполнять прежнюю задачу!»

Я с укором посмотрел на Долганова. Тот насупился.

Чтобы ускорить дело, сам продиктовал коротенькое конкретное распоряжение, и офицеры развезли его по полкам.

Впереди тяжелые бои. Нельзя рисковать дивизией. Попросил командарма заменить Долганова полковником Скляровым. Оказалось, Корзун сам имел в виду провести эту замену. Через два часа Скляров прибыл и вступил в командование. За выполнение боевой задачи он взялся горячо, и, спокойный теперь за этот участок, я отправился к себе.

Утром позвонил командарм, выразил недовольство медленным продвижением правого фланга корпуса. Пришлось нам с Козловым и Дзевульским выехать к генералу Ляскину.

КП его разместился в глубокой балке, в стороне от дороги. Командир дивизии встретил обычными словами: «Дивизия выполняет задачу».

— Доложите обстановку, — попросил я.

Слушая генерала и глядя на карту, понял причину задержки: от головного полка отстали соседи и тот опасается за свои фланги.

Чтобы выровнять фронт дивизии, нужно было подтолкнуть отстающих. Поехали в левофланговый полк. Командир сообщил, что наступлению мешает сильный огонь артиллерии. Дзевульский связался с гаубичным дивизионом, передал координаты. Через некоторое время мы услышали «шуршание» пролетающих над головами тяжелых снарядов. Огонь вражеской артиллерии ослаб, а скоро и вовсе прекратился. Полк тут же перешел в атаку, оседлал шоссе.

А днем на шоссе вышли все дивизии, отрезав противнику путь на запад. Пленные показали, что сосредоточенные в районе Ахтырки резервы противника начали отход на юг.

Я доложил об этом командующему армией. Позже узнал, что действовавшая южнее нас 27-я армия круто повернула на север, чтобы во взаимодействии с 4-й гвардейской армией отсечь отходящие вражеские войска.

Пять дней наступательных боев, с 17 по 22 августа, позволяли нам сделать некоторые выводы. Первоначально мы действовали без поддержки танков и авиации, занятых под Харьковом, и все же имели значительный успех. Наша 47-я и соседняя справа 40-я армии глубоко вклинились в оборону противника, нависнув над его войсками, оборонявшимися под Харьковом и Сумами.

Бойцы и командиры корпуса наглядно убедились в том, что боеспособность вражеских войск значительно снизилась. Противник стал все чаще оглядываться назад, отходить, не выдерживая атак. Чувствовалось, что немецкий солдат сорок третьего года уже не тот, каким был до середины сорок второго.

А наши еще больше уверовали в свои силы, стали действовать умело и решительно.

В двадцатых числах августа армия повернула фронт на юг, в сторону города Зенькова. Корпус тоже стал разворачиваться. Маневр осуществлялся ночью, и 206-я дивизия «потеряла» один из своих полков. Регулировщика на развилке дорог не было, полк прошел мимо и утром оказался в расположении 218-й дивизии. Но это еще не все. Командир 206-й дивизии вышел за пределы левой разграничительной линии и «вторгся» в полосу соседа.

Во всем этом виноват, был и я, и штаб корпуса. Обычно мы всегда направляли в дивизии работников штаба. А на этот раз проморгали.

Часов в десять позвонил командарм, отругал меня за возникшую путаницу. Потом пришлось все сначала объяснять командующему фронтом генералу Ватутину. Он заметил:

— Возможность отрыва полка от дивизии допускаю. Но почему сразу не исправили положение?

Я доложил, что сам узнал обо всем только утром и не рискнул заниматься перегруппировкой в светлое время, опасаясь привлечь внимание вражеской авиации.

— Вечером или в ходе операции полк станет на свое место.

Командующий фронтом с этим согласился, и инцидент был исчерпан.

Вообще разговор с генералом Ватутиным оставил самое отрадное впечатление. Он говорил спокойно, не повышая голоса. А ведь нередко в подобных случаях старшие начальники сразу переходят на высокие тона. Если у тебя нервы крепкие, стараешься спокойно ждать конца разноса, думая: «Когда-нибудь начальство «должно успокоиться и дать возможность доложить все по. порядку». И действительно, оно наконец успокаивается, излив свое раздражение, и спрашивает:

— Чего молчите? Рассказывайте. — А выслушав, благосклонно заключает: — Ну, это совсем другое дело.

К сожалению, так делали и делают еще многие.

Примерно за час до назначенного срока наступления на Зеньков противник сам атаковал нас. Его пехоту поддерживало несколько десятков танков. Артиллеристы встретили их шквалом огня. Противник откатился, оставив 7 подбитых машин.

Наши бойцы сами бросились вперед, но были остановлены сильным огнем. Смогли только преодолеть подъем и захватить высотку, на которой как раз и остались подбитые вражеские танки.

После этого решили временно наступление приостановить, перебросить 206-ю дивизию на правый фланг, ударить там и выйти в тыл противнику.

Но этому плану не суждено было осуществиться. Вечером меня вызвали в армию. П. П. Корзун сообщил, что Ставка Верховного Главнокомандования ставит перед фронтом задачу как можно скорее выйти к среднему течению Днепра.

— В связи с этим наступление на Зеньков отменяется, — сказал он. — Армия снова поворачивает боевые порядки на запад и уже утром переходит в наступление. Главный удар наносит 23-й корпус. Ваше направление второстепенное, но атаковать вы должны решительно, чтобы оказать наибольшее содействие Чувакову. Имейте в виду: левого соседа у вас не будет, так как 27-я армия ведет бои с немецкими танковыми соединениями и несколько задержится…

Ночью сделали перегруппировку. А утро выдалось хмурое. Стал накрапывать дождь, подул холодный северный ветер. Погода обещала быть нелетной, и это нас радовало.

Наступление началось в девять ноль-ноль. С наблюдательного пункта командира 206-й дивизии генерал-майора. Меркулова хорошо видна почти вся полоса наступления. Пока по обороне противника била наша артиллерия, бойцы перебежками вышли на рубеж атаки и бросились вперед.

Враг стал отступать. Но он цеплялся за Каждый удобный рубеж, и его снова приходилось сбивать.