Реймонд Франц - Кризис совести. Борьба между преданностью Богу и своей религии

В то же время, мы остро осознаем тяжесть наследия нашего прошлого.

Наши ошибочные доктринальные воззрения затемнили простое евангелие Иисуса Христа и привели ко многим неверным выводам и заведенному порядку, который не был основан на Писании. Есть многое, в чем нам нужно раскаяться и попросить прощения. Мы критиковали других христиан, когда называли их «так называемыми христианами» и считали их «ослепленными» и «орудиями Сатаны», и мы были праведны в собственных глазах.

Мы взвалили на своих членов груз выполнения определенных дел и правил, считая это истинным подходом к христианской жизни. Мы требовали исполнения тяжелых требований ветхозаветного закона. В управлении церковью мы больше придерживались буквы закона.

Наш прошлый «ветхозаветный» подход приводил скорее к развитию чувств исключительности и избранности, нежели к новозаветным учениям о братстве и единстве.

Мы придавали слишком большое значение пророческим предсказаниям и рассуждениям и не уделяли должного внимания истинной благой вести о спасении через Иисуса Христа.

Эти учения и принятый порядок являются для нас источником огорчения. Мы с болью ощущаем те сердечные переживания и страдания, к которым они привели.

Мы поступали неправильно. Мы никогда не стремились никого обманывать. Но мы так сосредоточились на том, что, как мы думали, мы делали для Бога, что не отдавали себе отчета о том, на каком духовном пути мы оказались. Намеренно или нет, этот путь оказался небиблейским.

Оглядываясь назад, мы спрашиваем себя, как мы могли так ошибаться. Со всей искренностью мы обращаемся ко всем тем, кого наши учения ввели в заблуждение о Писании. Мы не приуменьшаем вашего духовного беспокойства и смятения. Мы искренне просим вашего понимания и прощения.

____________

Мы не стремимся спрятать ошибки нашего прошлого по вопросам Писания и веры. У нас нет желания скрывать наши погрешности. Мы честно смотрим в лицо действительности и стремимся исправить грехи и ошибки, которые мы находим. Эти грехи и ошибки навсегда останутся частью нашей истории, и будут служить постоянным напоминанием опасностей, связанных со стремлением следовать букве закона в ущерб его смыслу.

Поскольку я лично знаком с ними, то могу с уверенностью сказать, что многие члены Руководящего совета искренне верят в то, что служат Богу. К несчастью, эта вера сопровождается убежденностью в том, что организация, которую они возглавляют, является божьим каналом сообщения, стоящим выше всех иных религиозных организаций мира. Эта убежденность свидетельствует о том, что они просто отказываются посмотреть в глаза действительности и увидеть, насколько неблаговидными являются и политика, и история организации. Какими бы искренними они ни были в своем желании служить Богу, оно, к сожалению, не защитило их от удивительной бесчувственности к тому разочарованию, которое могли вызвать их несбывшиеся предсказания конца света; они не подумали о том, что в результате этого может ослабеть вера людей в достоверность и ценность Писания.

К концу 1979 года я оказался на распутье. Почти сорок лет я был полновременным представителем Общества, участвуя в служении на всех уровнях организационной структуры. Последние пятнадцать лет я провел в штаб — квартире, и девять из них был членом всемирного Руководящего совета Свидетелей Иеговы.

Именно эти девять лет стали для меня решающими. Иллюзия столкнулась с действительностью. Я оценил истинность недавно прочитанного мною высказывания одного государственного деятеля (ныне покойного):

Великим врагом истины часто является не ложь — намеренная, изобретательная и нечестная, но миф — настойчивый, убедительный и невозможный.

Теперь я начал понимать, в какой огромной мере направление всей моей взрослой жизни было основано именно на этом, на мифе — «настойчивом, убедительном и невозможном». Не то чтобы изменился мой взгляд на Библию. Я стал еще более ее ценить из — за того, что мне пришлось пережить. Только она придавала смысл и значение происходившему, отношениям людей, слышанным мной рассуждениям, тому напряжению, давлению, которое я чувствовал. Перемены произошли потому, что я понял, что все это время смотрел на Писание именно с такой узкосектантской точки зрения, находился именно в той ловушке, от которой, как мне казалось, был надежно защищен. Когда я позволил Писанию говорить самому — не пропуская его истины через какой — либо человеческий «канал», не застрахованный от ошибок, — я обнаружил, что эти истины приобретают гораздо большее значение. Я был искренне ошеломлен тем, как много значительного я упускал все эти годы.

Передо мной встал вопрос: что же теперь делать? Мои годы в Руководящем совете, все слышанное на заседаниях и помимо заседаний, преобладающий «дух», который я видел, все это подвело меня к следующему выводу: что касается организации, «мехи стали ветхими», утратили гибкость; организация ужесточала сопротивление всякому исправлению со стороны Писания ее доктринальных убеждений или методов по отношению к своим приверженцам [175]. Я считал и считаю, что в Руководящем совете есть много хороших людей. В телефонном разговоре один из бывших Свидетелей сказал мне: «Мы были последователями последователей». Другой сказал: «Мы были жертвами жертв». Мне кажется, что они оба правы. Чарльз Тейз Расселл, последовав взглядам определенных людей своего времени, стал жертвой некоторых мифов, которые эти люди приводили в качестве «открытой истины». Каждое следующее поколение руководителей шло за ним, иногда добавляя дополнительную легенду для поддержки или развития изначального мифа. Вместо враждебности и злобы я испытываю только сочувствие к тем, кого знаю, ибо и я был такой «жертвой жертв», «последователем последователей». Хотя каждый новый год работы в Руководящем совете, особенно начиная с 1976 года, становился для меня все труднее, напряженнее, я продолжал надеяться, что ситуация улучшится. Со временем мне пришлось признать, что эта надежда была необоснованной.

Я сопротивлялся не власти, а только крайностям ее употребления. Я не мог поверить, что в замысел Бога входило, что люди должны осуществлять такой всепоглощающий контроль над жизнью братьев, членов христианской организации. Я полагал, что Христос дает человеку власть в собрании только с тем, чтобы служить, а не подавлять [176].

Точно так же я не был против «организации» в смысле упорядоченного устройства, так как мне казалось, что само христианское собрание должно быть устроено именно так [177]. Но я считал, что, каким бы ни было это устройство, его предназначение и функции, само его существование должно быть помощью братьям; оно обязано было служить их интересам, а не наоборот: помогать людям расти, чтобы они не оставались в духовном младенчестве и не зависели от установленной или любой другой системы, а учились действовать, как взрослые зрелые христиане. Следовало не просто учить их подчиняться организационному порядку и правилам, но помогать им стать людьми, «у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» [178]. Каким бы ни было это устройство, оно должно было развивать подлинное чувство братства, свободу речи и взаимное доверие, присущие истинному братству. Оно не должно были быть обществом, где немногие правят, а многие подчиняются. Наконец, каким бы ни было это устройство, руководство им необходимо было осуществлять путем личного примера, твердого следования Слову Бога, учить словам Господа так, как учил он сам, не пытаясь «приспособить» их к интересам организации, созданной людьми, не стараясь показать людям свою власть, как поступают великие мира сего [179]. В результате следовало прославлять Христа Иисуса, Главу, а не земную структуру власти и ее служителей. Мне казалось, что роль Иисуса Христа как настоящего Главы оказалась в тени, его буквально затмили авторитарное поведение организации и ее постоянные комплименты в собственный адрес.