Авдотья Панаева - ВОСПОМИНАНИЯ

Тургенев получил наследство вскоре после смерти своей матери (16 ноября 1850 года).

Александр Васильевич Головнин был назначен управляющим министерством народного просвещения в декабре 1861 года. Ища популярности, он стал приглашать к себе влиятельных журналистов и писателей, угощал их обедами, советовался с ними и пр. Этот либеральный лоск, однако, не мешал ему усиливать цензурные гонения против печати, хотя в общем он был самый независимый и смелый из министров Александра II: защищал перед царем бунтовавших студентов и противился возобновлению смертных казней. Вскоре после Каракозовского выстрела (в апреле 1866 г.) он был уволен за то, что не умел уберечь учащуюся молодежь от революционных идей.

Это не совсем соответствует фактам. Тургенев решил уйти из «Современника» задолго до статьи Добролюбова о «Накануне». Окончательный разрыв с «Современником» произошел у него из-за другой статьи того же критика, где в прикровенной форме говорились, что «Рудин» есть пасквиль на Бакунина и что многое в нем писано в угоду богатым приятелям автора. «Это уж слишком! — восклицает Тургенев в одном тогдашнем письме, — и быть участником в подобном журнале уже не приходится порядочному человеку».

Автор имеет в виду статью Герцена «Very dangerous!» помещенную в №44 «Колокола» за 1859 год. Предположение Панаевой, будто эта статья внушена Герцену Тургеневым, едва ли верно, так как, по словам Мих. Лемке, Тургенев приехал в Лондон спустя несколько дней после выхода №44 «Колокола». Так же неправа Панаева, говоря об охлаждении читателей к «Колоколу» 1859 года. Это охлаждение началось позже — во время польского восстания 1863 г.

Летом 1859 года Чернышевский тайно посетил Герцена, чтобы объясниться с ним по поводу его статьи «Very dangerous!», где Герцен утверждал, что журнал «Современник» бессознательно служит реакции. Свидание не привело ни к чему. Оба собеседника остались недовольны друг другом.

Александр Егорович Тимашев (1818—1893), начальник штаба корпуса жандармов. Впоследствии министр внутренних дел.

Тургенев по-прежнему продолжал говорить в аристократических салонах, что дает свои повести в журналы даром. (Примеч. автора.)

Автору изменила память. Добролюбов приехал в Петербург целым годом позже, чем Панаева. Она приехала в начале августа 1860 г., а он в начале августа 1861 года.

Из писем Е.Я. Колбасина к Тургеневу мы видим, что Колбасин действительно сплетничал о семейной жизни Панаевых. 20 августа 1857 года он писал: «Панаиха, говорят, совсем заездила Некрасова, и он начинает впадать в мрачность».

Об этом припадке сам Панаев говорил Никитенко за день до смерти: «Я чуть было не умер недавно. В груди у меня что-то такое сделалось, что чуть было не задушило меня. И это продолжалось часа три».

В фельетоне «Библиотеки для Чтения» говорится, что речь Чернышевского, посвященная памяти Добролюбова, была «разнузданна», «безобразно бестактна», что некоторые «силились подавить шиканье, раздававшееся с разных сторон». Журнал обвиняет Чернышевского в «радикальном отсутствии воспитания».

Приводим из «Двух скандалов» Василия Курочкина отрывки, относящиеся к Чернышевскому:

Хлестова.

Графиня внучка(с ужасом).

Графиня бабушка.

На первой странице собрания сочинений Добролюбова (1862) напечатано следующее посвящение:

«Авдотье Яковлевне Панаевой. Ваша дружба всегда была отрадою для Добролюбова. Вы с заботливостью нежнейшей сестры успокаивали его, больного. Вам он вверял свои последние мысли, умирая. Признательность его друзей к Вам за него должна выразиться посвящением этой книги Вам.

Н.Чернышевский»

Именно таково было мнение официальных кругов об этом романе Тургенева. Даже III Отделение хвалило этот роман; жандармский чиновник писал: «Благотворное влияние на умы имело сочинение известного писателя Ивана Тургенева «Отцы и дети»… Тургенев этим сочинением заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем «нигилистов» и поколебал учение материализма и его представителей».

Николай Успенский рассказывал со слов Тургенева, что Некрасов взялся передать от него Герцену в Лондоне 18 000 франков, в Лондон не поехал, а деньги проиграл в карты. Эта клевета давно уже опровергнута фактами.

«Полинька Сакс» Дружинина была напечатана в 1847 году.

Неверно: Дружинин скончался в 1864 году, а Лонгинов был поставлен во главе цензурного ведомства лишь в 1871 году.

Сигизмунд Сераковский (1828—1863), знаменитый польский повстанец. Отличный знаток военного дела, капитан русского генерального штаба, он собрал в Литве отряд в пять тысяч человек и вступил в бой с царскими войсками, но был ранен в грудь и взят в плен. Повешен в Вильно 15 июня 1863 года.

Знаменитые петербургские пожары 1862 года начались 16 мая. Огнем было уничтожено огромное количество домов между Апраксиным рынком и Троицкой улицей. Выгорела вся Большая и Малая Охта, сгорел Апраксин двор и т.д. Среди обывателей распространился бессмысленный слух, что Петербург поджигают крамольники с революционными целями, главным образом студенты и поляки. Правительство Александра II использовало эту ненависть, темных обывательских масс для своих реакционных целей.

Н.Г.Чернышевского, арестованного и увезенного в крепость 12 июня 1862 года.

Не триста, а только пятьдесят. Вот текст этого объявления, напечатанного Некрасовым в «Ведомостях СПб Городской Полиции» за 1863 год (№№29, 30 и 31): «Потеря рукописи. В воскресенье, 3 февраля, во втором часу дня, проездом по Б. Конюшенной от гостиницы Демута до угольного дома Кангера, а оттуда через Невский проспект. Караванную и Семеновский мост до дома Краевского, на углу Литейной и Бассейной, обронен сверток, в котором находились две прошнурованные по углам рукописи с заглавием: «Что делать». Кто доставит этот сверток в означенный дом Краевского к Некрасову, тот получит пятьдесят рублей сер.». Некрасов назначил столь малую сумму, чтобы не привлекать излишнего внимания властей к написанному в крепости роману Чернышевского. По свидетельству Е.Ф. Литвиновой, Некрасов именно 50 р. и вручил чиновнику, нашедшему рукопись.