Александр Нилин - Валерий Воронин - преждевременная звезда

Сезон шестьдесят восьмого в тренерской карьере Валентина Иванова — один из лучших, причем первый из проведенных им в новом качестве от начала и до конца. Он нашел хорошего помощника в лице Бориса Батанова. Интересно проходят тренировки с участием молодых наставников… Обычно потерявший место в сборной большой футболист понимает, что карьера его завершена — и он доигрывает. Но беззлобный Стрельцов оказался задетым таким к себе отношением предупрежденного им Якушина. Вообще-то нередко его лучшие игры бывали реакцией на обиды. Когда Маслов работал с киевлянами, он обычно предупреждал подопечных: «Не злите Стрельцова». Они его как-то — году, по-моему, в шестьдесят шестом — не послушались и поплатились двумя голами подряд… Вторую половину сезона шестьдесят восьмого Эдуард провел в свою истинную силу — и «Торпедо» ему во многом обязано и третьим призовым местом в чемпионате и кубковой победе, когда «Пахтакор» в финале уперся и в торпедовской атаке все стопорилось, но Эдик «фирменно» своей пяткой вывел Савченко на удар прямо перед воротами…

Поздно осенью Валентин Иванов отмечал в ресторане свой тридцать четвертый день рождения. Назавтра праздник продолжался у него дома на Ленинском проспекте — приехал Воронин с Валей, ожидали, что «подгребет» и Стрельцов. В разговоре за столом само собой подразумевалось, что с лечением вот-вот будет покончено — и нет сомнений, что футбольная карьера продолжится. В газетном интервью — их тогда публиковалось неизмеримо меньше, чем сейчас, — Воронин, отбросив суеверия, заявлял, что думает о мировом чемпионате семидесятого года.

Весной шестьдесят девятого года мы с Аликом Марьямовым оказались командированными в Ташкент, когда «Торпедо» приехало туда играть с «Пахтакором». Якушин снова работал с узбекской командой. Мы стояли возле гостиницы «Ташкент» с торпедовскими игроками. Якушин с очень красным лицом сошел со ступеньки автобуса — и командирским тоном окликнул Пахомова: сказал ему, где будут играть дубли. Воронин уже начал выступать за дубль — и мы с Марьямовым, конечно, поехали посмотреть, как он играет…

В Ташкенте Валерий подчеркнуто держался, как игрок дубля — в стороне от лидеров, в тени. Сторонился, причем, и Стрельцова, и старшего тренера Иванова. Ходил с толстой книжкой жизнеописания Жорж Санд — видно, что было ему все равно, что сейчас читать, лишь бы от ненужных мыслей отвлекало.

Погасший было интерес к игре возбудился в нем с позабытой, казалось бы, силой.

Он чем-то напоминал мне того Валерия Воронина, которого я впервые увидел в Мячково. Ничего, кроме предстоящего матча, его, как и тогда, не занимало. Но в нынешней сосредоточенности проглядывало что-то и беспомощное. Не верилось, что снова он обретет кураж.

В день торпедовского приезда собрались вечером в номере у Валентина Козьмича. Администратор Каменский, Горохов (Батанова отправили в Алма-Ату смотреть соперников в следующем туре) и мы с Марьямовым. Пили коньяк под жареную рыбу из буфета. А я думал, что где-то там Воронин среди молодых резервистов готовится к матчу, где должен доказывать свое право оставаться в футболе…

Иванов никаких предположений о дальнейшей судьбе Воронина вслух не высказывал. А вот второй тренер — старик Горохов — своих сомнений в будущем Валерия не скрывал. Владимир Иванович считал, что нечего и пробовать выходить ему на большое поле, все равно из этого ничего не получится. Воронин не способен больше к максимальному усилию — прыжку, рывку. «И главное, — настаивал Горохов, — не вижу я у Валеры умных его глаз…»

Никто никогда не сомневался, что жизнь Валерия Воронина в футболе будет предельно долгой. В крайнем случае станет в ворота.

В игре за дубль Валерий гол забил — не тот необходимый, решающий или «дежурный» воронинский гол, а вялый, едва переползший линию ворот мяч закатил. Но как же мы — те, кто ждал, что он вопреки всему еще войдет в игру, — радовались этому невзрачному взятию ворот. Я даже в местной физкультурной газетке поместил — с помощью собкора «Советского спорта» Эдика Акопова — специальную заметку, посвященную возвращению в большой футбол Валерия Воронина.

Тем не менее, в конце сезона Валерий Воронин появился в основном составе «Торпедо» (Иванов нашел ему место, чтобы сыграл он на «свободных мячах»).

И опять он гол забил.

Я записал его рассказ об этом: «Выходим на поле — и я оказываюсь рядом с Яшиным (торпедовцы встречались с московским «Динамо»), он говорит: «Ну ладно, Валера, так и быть — один я от тебя пропущу, а больше не могу…» Ну не в Левиных привычках так шутить, просто я, наверное, слишком был растерянный, захотел он меня чем-нибудь разрядить. И мне бы рано после того, как столько не играл и нет никакой ясности о моей дальнейшей судьбе, думать о непосредственной дуэли с Яшиным, а какое-то озорство уже вошло в подсознание. И когда назначили штрафной удар, напросился пробить: знаем же друг друга насквозь, — где, как не против Яшина, себя проверить? Выстроилась стенка. Яшин стоял в углу ближе к Южной трибуне, а я закрутил над Валерой Масловым к Северной, перехитрил. И после забитого гола решил еще раз искусить судьбу, снова взялся бить штрафной — пробил сильно в верхний угол. Но второй раз не обманешь — угадал и в броске вытащил из «девятки».

Но даже гол Яшину ничего уже в судьбе Воронина не переменил.

И, грустно думать, отнял, может быть, ту часть здоровья, что пригодилась бы ему в дальнейшей жизни, — ну не сам, разумеется, гол, а подготовка к сезону, тщета ожиданий…

Грустно и то, что кратковременный кураж обманчивого возвращения в футбол немедленно погнал Воронина в лабиринт давно отпразднованного.

Так и потом с ним бывало: малейший намек на возможный успех, малейший проблеск в делах оказывался для него в результате пагубным.

Малейшего — во всех смыслах — глотка иллюзий, что былое вернулось, и он выступает в прежнем качестве, и снова у всех на виду, снова может рассчитывать на долгое всепрощение, ему хватало для очередного шага вниз. Хотя уж казалось иногда: дальше вниз ему некуда. Я пропустил намеренно одну подробность, рассказывая про суд над Ворониным из-за брошенного им стакана в ресторане «Огонек», когда Олег Сергеев делился впечатлениями от лечебно-принудительного профилактория, как там хорошо ему было… Олег-то начал с того, что меня успокоил: «Да не волнуйся ты, Валеру не посадят, отправят в ЛТП…»

Никуда не денешься от ощущения, что если прежде миг воронинской жизни равнялся годам, то оставшиеся ему после футбола пятнадцать лет существования промелькнули мигом, за который он ничего не успел, — я им вот и отвожу в повествовании чуть больше десятка страниц на пишущей машинке…