Максим Капитановский - Во всём виноваты «Битлз»

По поводу телевизионных потенций удалось даже поговорить с самим Константином Львовичем Эрнстом. Результат был более чем положительный. Появились надежды, что кино, может быть, покажут по Первому каналу. Только вдруг загвоздка обозначилась. Стандартная — деньги. То есть все были согласны дать средства: и банки, и телевидение, — только никак не могли определиться, кто первый.

В сценарии выдвигалась смелая, но подтверждённая (как мне кажется) рядом веских доказательств гипотеза о том, что в конце шестидесятых — начале семидесятых существование английской группы «Битлз» серьёзно повлияло на развитие культуры, а значит, и на всю жизнь в Советском Союзе. С гипотезой целиком или частично были согласны почти все возможные спонсоры, но денег на всякий случай пока не давали.

Тогда у творческой группы (ко мне к тому времени примкнули ещё два симпатичных киношных человека) возникла идея реанимировать как-то уже озвученное предложение наградить Битлов каким-нибудь российским орденом. За вклад в отечественную культуру.

В предвыборный период для власти это могло бы стать достаточно сильным политическим ходом, и проект автоматически бы въехал в производство, как на лыжах. Но история с награждением как-то быстро заглохла, затерявшись в бюрократических коридорах, освежив, впрочем, интерес к единственному масштабно концертирующему ныне Битлу — Полу Маккартни. Результатом чего (процентов на пять) и стал состоявшийся 24 мая 2003 года на Красной площади шикарный концерт, которого тысячи людей ждали почти сорок лет.

Месяца за два до приезда сэра Пола я начал носиться с сумасшедшей идеей перевести сценарий на английский и как-нибудь подсунуть Маккартни, чтобы он прознал, как у нас его любили и любят и как мы вообще жили в те времена. Что произойдёт по еле этого, я представлял себе плохо. То ли на Красной площади Пол объявит принародно, что я хороший человек, то ли выдернет потом как репку в Англию, — не знаю. Но продвижению проекта это как-то должно было способствовать. Короче, темпераментный гундосый человек Лёня шикарно перевёл весь текст, а я распечатал его дома на принтере на роскошной жёлтой бумаге. Вопрос был в том, как передать идолу.

Где-то 20 мая Банк вдруг предложил сделать маленький видеофильм о пребывании Маккартни в России. По слухам, перед Москвой Пол должен был на пару дней заехать в Петербург, готовящийся к своему трёхсотлетию, и двадцать первого поздно вечером мы с моим молодым партнёром, сценарием сериала и разумной суммой денег выехали в Питер на встречу с событием, которое сильно изменило мою жизнь.

— Пятидесятилетними огромными усилиями нашей чудесной партии и правительства в Советском Союзе идея бога была почти полностью вытеснена из сознания масс трудовым энтузиазмом и верой в светлое будущее. Закрылись церкви, под знаменем атеизма многонациональный советский народ освободился от религиозных пут и направил все свои усилия на строительство нового общества. К концу пятидесятых годов под словом «духовность» могла подразумеваться лишь верность принципам марксизма-ленинизма. Вряд ли кто мог себе представить, что в это же время в портовом Ливерпуле в лице четырёх ещё не знакомых друг с другом мальчиков вызревала новая, доселе не известная религия для всех. Религия, способная объединить христиан и иудеев, мусульман и буддистов. Светлая любовь, не насаждаемая извне, ничего взамен не требующая, а потому радостно принятая миллионами людей, чьи души и сердца, опустошённые пропагандой, были широко открыты для этого.

Тут я поймал себя на мысли, что от волнения крою прямо какими-то высокопарными штампами — помесью «Правды» с листовками адвентистов седьмого дня. Взглянул на гостей — надо же, сидят и слушают внимательно, как своего продюсера лет сорок назад. Потом дошло до меня — Ольга Станиславовна! Она синхронно выкладывала по-английски мои русские слова, бесстрастно придавая им красивую литературную форму. У меня при себе был и печатный английский вариант, который я намеревался дать Маккартни с собой, но очное выступление (с моей выразительной мимикой) есть очное выступление.

С Ольгой, закадычной подругой моей бабушки, я созвонился сегодня часа в три. Напугался сначала долгих длинных гудков (даме-то, по моим подсчётам, сейчас должно быть далеко за восемьдесят), уже хотел трубку класть, но наконец услышал энергичное старопитерское «У аппарата!», С облегчением поздоровался, передал привет от мамы, сказал, что приехал по душу одного англичанина. Не был уверен, что Ольга знает Битлов.

— Маккартни, что ли?! — снасмешничала дама. — Так он будет у Юры жить.

Юрий Сергеевич — это младший сын Белецкой. Ему за полтинник, и он почти что олигарх. Теневой совладелец двух гостиниц в центре Питера.

Расчёт был на авантюрный склад характера Пола, и против всех ожиданий расчёт этот оправдался. Для встречи Ольга предложила свою квартиру, в которой я в последний раз был лет тридцать назад. Она помнилась мне просто огромной. Такой, как оказалось, и осталась.

Хозяйка, когда мы договаривались, задала только один вопрос: «С чем печь пирожки?»

— С вегетарианством, — ответил я.

И сейчас, слушая её безукоризненное произношение и изысканные формулировки, я против воли ловил умопомрачительный полузабытый запах из-под вышитой салфетки, накрывавшей старинное блюдо в центре стола. И от аромата этого совсем успокоился и продолжил уже без особых красивостей.

— В чём была загадка «Битлз»? — Я солидно встал и начал расхаживать по ковру. — Чем до сих пор ваша музыка так цепляет? Не знаю, как объяснить, но вы в корне изменили жизнь целого поколения или даже пары поколений, пустив реку нашей истории по совершенно другому руслу. Сейчас это хорошо видно из нового века, в котором мы уже все живём, но давайте я вам расскажу поподробнее, вернёмся лет на тридцать с лишним назад.

Я опять прервался, но па этот раз взглянул сразу на Ольгу. Она поощрила меня кивком головы: мол, давай, давай, — всё равно это вроде как торжественная часть — вступление.

Я поехал дальше и прямо почти видел то, о чём говорил.

— К тому времени на Западе битломания уже несколько лет бушевала в полный рост. Как ураган, пронеслись ваши гастроли по Америке. Визжали на концертах девушки Европы и Азии, но наша страна внешне, как всегда, оставалась этаким неприступным бастионом традиционной музыкальной культуры и оплотом насажденной сверху лубочной эстетики.

В идеологическом смысле времена тогда определялись как довольно тяжёлые, но свежий ветерок перемен уже давно витал в умах и в кухонных разговорах продвинутой части общества.