Юрий Яблочков - Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном

Мать Карины, Тамара Ивановна, была учителем русского языка и литературы в неполной средней школе их деревни. Её сильно «доставал» сосед, выживший из ума старик, он всё нападал на неё драться. Карина как-то еле «отбила» мать из его рук. А он, пенсионер, тоже бывший учитель и отец директора их школы.

Зять этого старика, Юра, работал в свое время со мной на заводе ЖБИ электриком, то есть знакомы мы с ним были давно. Юра, увидев, что я частенько приезжаю к дочке Тамары Ивановны, предупреждал меня: «Куда ты лезешь, тезка? Брось, ерундой заниматься». Он рассказал мне, что мать Карины в своё время зарубила топором своего мужа, отца Карины, который хотел изнасиловать свою дочь в пятилетнем возрасте. На Тамару Ивановну за это даже не возбуждали уголовное дело, так как она поступила абсолютно правильно.

Но психика, конечно, у Карины от этого инцидента «сдвинулась». Она видела это всё своими глазами, эту кровь, хоть и была совсем маленькая. Я сам пережил нечто подобное, но я хоть не видел ничего своими глазами. Узнав такие страсти, мне стало очень жалко Карину. Я только сильней привязался к ней и решил, что это сам Бог свел меня с ней.

Потом Карину хотели отчислить из института (куда она поступила через огромные усилия матери), наверное, из-за плохой её успеваемости. Так она сделала попытку суицида, наевшись в общежитии таблеток, но так, чтобы это заметили. В больнице её отходили, а после этого дали спокойно доучиться. Ректор уже просто боялся её трогать: время тогда было ещё социалистическое.

С её больной психикой впоследствии мне пришлось столкнуться вплотную, пережить на себе её выходки. Карина разбила практически весь шикарный фарфоровый сервиз на двенадцать персон и почти всю другую посуду в своих истериках у меня на «фазенде».

На первом курсе Карину с подругой «трахнули» земляки, студенты медицинского института, лишив невинности. Они пришли к ним в общежитие в гости и, напоив вином с клоуфелином, изнасиловали. Сейчас они работают врачами в нашем районном центре, как работали и их родители. После этого, так как терять было больше нечего, Карина стала любовницей заведующего военной кафедрой, который и помог ей благополучно получить диплом.

Карина после замужества поработала по специальности только в школе умственно отсталых детей, куда её устроил свекор. А им иностранный язык был не очень-то и нужен, я так думаю. Они больше занимались тем, что через зеркало, закреплённое на обуви, рассматривали, в каком нижнем белье пришла к ним училка (это со слов Карины).

В начале июня я отправил сына в армию. «Отмазать» его от армии мне не стоило бы ничего, но Сергей очень хотел служить. Проводил я его на областной призывной пункт на своей машине с его невестой Светкой и прапорщиком Танькинского военкомата.

«Сдал» Сергея «покупателю», майору из семьдесят шестой дивизии ВДВ (воздушно-десантных войск), который после хорошего угощения обещал мне, что Сергей будет возить его командира полка на «УАЗике». Сергей при разговоре был тоже за столом, и шепнул мне на ухо, что хотел бы увидеть настоящую службу.

Я это сказал майору, на что он ответил: «Когда летишь с неба на парашюте, на тебе не написано, кто ты, командир полка или его водитель. Будь добр по-хорошему приземлиться и сразу вступить в бой с автоматом или врукопашную». Так что службу Сергей увидит, как положено, только нарядов на кухню не увидит, комментировал майор, у которого на груди было три боевых ордена.

Попал, правда, Сергей в дивизии тоже на «УАЗик», только на «буханку» в медсанбат. Туда срочно были нужны водители с категорией «В», а у Сергея она была открыта. Водительские права с категорией «С» Сергей получил, учась в школе ещё до восемнадцати лет, а категорию «В» открыл перед армией. Поездил Сергей в армии и на «УРАЛе» с операционной, и на «469-м УАЗе», возил комбата. Но сколько положено с парашютом, он прыгнул, и приемы рукопашного боя изучил. Хотя Сергей ещё и в школе занимался в секции каратэ. Я был рад, что отправил сына в армию, тем более куда он сильно хотел.

Теперь мои руки были развязаны, я был готов расстаться с Зиной, которая была мне совсем безразлична. И только дочь, которую я очень сильно любил и люблю по сей день удерживала меня в семье. В августе мы: Зина, Таня и Светка, Серегина невеста — съездили на машине в Псков к Сергею на присягу.

В штабе медсанбата я хорошо угостил офицеров, которые на принятие присяги пришли в парадной форме, все в орденах, так как их дивизия была все девять лет в Афганистане. Полки там заменялись, а медсанбат был постоянно, хоть и не принимал непосредственно участия в боевых действиях. А потом вечером в их столовой я угостил и сержантов, они налили и Серёге стакан водки. В наше время такое было просто невозможно, чтобы совсем «зеленый» пил вместе с «дедами» — сержантами и в ленкомнате «трахался» со своей невестой.

В скором времени, после возвращения из Пскова, Зину уволили с работы за пьянку в рабочее время. Этого простить ей я уже никак не мог, моё терпение кончилось.

Узнав об увольнении Зины, я сразу же уехал к Карине, забрал её и увёз на «фазенду», решив с ней там жить. Больше видеть пьяную Зину я просто уже не мог. На следующий день я приехал к Зине и сказал, что жить с ней больше не буду, взял из шифоньера свою одежду, оставив ей всё, что мы нажили за двадцать лет: трёхкомнатную квартиру, полностью меблированную, и гараж с большим погребом.

Мне не нужно было ничего. Только дочь мне было очень жалко оставлять. Ей было только тринадцать лет, и она была мне дороже всего на свете. Меня и сейчас, когда пишу это через девятнадцать лет, пробивает в слезу. Как мне было стыдно перед ней, как жалко с ней расставаться, кто бы только знал! Но жить-то надо. Мне хотелось ещё найти своё счастье в семейной жизни. «Да и не далеко я уезжал от дочери, буду навещать почаще и помогать ей во всем», — думал я.

А было тогда мне только тридцать восемь лет, и я был полон сил и энергии. Встретил, как думал тогда, своё счастье, свою судьбу — Карину, и у меня будет ещё впереди новая счастливая семейная жизнь. Видит Бог, сколько я натерпелся, даже настрадался от жизни с не любящей меня женой. Мне казалось, что Карина меня любит искренне, по-настоящему, и мне хотелось любить её, только её одну.

Я сразу прекратил связи со всеми своими любовницами, мне больше никто был не нужен. Карине, уставшей от людей и жизни в городах, хотелось уединения на природе, мне тоже хотелось быть только с ней, разгульная жизнь мне порядком надоела.