Феликс Чуев - Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

Берия лавировал, учитывал всякие нюансы в настроениях. Вообще его окружение, эта компания еще та была!

Но у меня хорошее мнение всегда было о Меркулове. Берия его за собой всюду таскал, однако Меркулов всегда сопротивлялся всяким таким вещам, но неуклюже, неумело и робко. Он был, по-моему, честным. Гражданский человек до мозга костей. Какой-то теленок был».

Надо сказать, когда арестовали Берию и его сподручных, о Меркулове забыли. Он уже работал председателем Госконтроля, сидел не на площади Дзержинского, а на Пушкинской площади. Но после ареста Берии в его кабинете открыли сейф и обнаружили письмо Меркулова, где тот с умилением вспоминал годы совместной работы с Берией и пылал желанием снова с ним потрудиться. Меркулов, видимо, почувствовал, что Берия готовится взять всю власть, и хотел напомнить о себе. Но тут-то о нем вспомнили другие – где этот голубь? – и тоже арестовали, а потом расстреляли. Меркулов думал, что развязался с Лубянкой, но с ней, оказывается, развязаться невозможно.

«Кто был самым скромным у нас, не побоюсь сказать, это Гоглидзе,- говорит Василий Степанович. – Скромнейший человек. Он Берии не верил. Его тоже расстреляли… По делу Берии проходили еще такие, как Мешик и Влодзимирский. Их тоже расстреляли. Влодзимирский слыл как опытнейший истязатель. Такой же, как Сильвановский…

Мешика я знал хорошо. Подхалим, но много сделал для атомной бомбы. Был заместителем председателя этого комитета Берии. Надо отдать должное Берии, его заслуга в этом деле очень велика. Сейчас кое-кто из бывших работников органов многое себе приписывает, но это вранье. Там другие люди были. Кроме того, один из бывших моих коллег пишет, что наши ученые ничего не сделали, все мол, добыл он через своих агентов, а Оненгеймер вообще на нас работал».

…В. М. Молотов рассказывал мне, как он уговаривал академиков Иоффе и Капицу принять участие в создании атомного оружия, как они отказались и как ему порекомендовали молодого Курчатова, которому не давали ходу. Его обеспечили работой и предоставили материалы разведки, которым он очень обрадовался.

«Курчатов много сделал,- говорит Рясной.- А сейчас весь процесс создания атомной бомбы представляют упрощенно. И я должен сказать, что здесь Берия проявил себя здорово, полезное дело сделал.

Надо реально смотреть на вещи и воздать должное Берии. Его отношение к людям – это другой вопрос, но создание ядерного щита, начиная с Челябинска, это заслуга сначала Молотова, потом Берии!»

Читаем с Рясным письма Берии из тюрьмы, когда его арестовали. Он пишет Маленкову в июне 1953 года, что всегда выполнял все задания партии и правительства и в числе своих заслуг называет кадры, которые он воспитал:

«Взять хотя бы руководящих работников МВД товарищей Круглова, Кобулова, Серова, Масленникова, Федотова, Стаханова, Питовранова, Короткова, Сазы-кина, Горлинского, Гоглидзе, Рясного, Судоплатова, Савченко, Райхмана, Обручникова, Мешика, Зырянова и многих других. Кроме помощи им в работе, требований, чтобы лучше организовать борьбу с врагами Советского государства как внутри страны, так и вне ее, у меня ничего не было. Товарищи работали, как положено настоящим партийцам…»

Берия обращается персонально и к Молотову:

«У меня всегда было прекрасное, ровное отношение к Вам, работая в Закавказье, мы все высоко ценили, считали Вас верным учеником Ленина и верным соратником Сталина, вторым лицом после товарища Сталина…»

Далее Берия пишет об интригах, которые царили в Политбюро, и что он всегда считал, что ссорить Сталина и Молотова – преступление перед партией.

В письме Берии к Молотову меня заинтересовал один момент. Берия напоминает о первых днях войны, решительном и хладнокровном поведении Молотова, который сразу же предложил создать Государственный Комитет Обороны, и они поехали уговаривать Сталина возглавить его.

В книге о Берии его сын Серго утверждает, что отца арестовали и убили дома, на улице Качалова, и из дома на носилках вынесли труп.

«А он действительно мог и не знать, как все было», – говорит Рясной.

«Каким вам запомнился Берия?»- спрашиваю у Василия Степановича.

«У него на лице всегда было выражение недовольства, какая-то тяжелая думка, настороженность. Редко его можно было застать веселым, шутливым… Черт его знает…

Но многие полезные дела Берии, повторяю, сейчас приписывают себе другие. Так же, как организацию убийства Троцкого Эйтингоном берет на себя один мой бывший коллега…»

МАТЬ УБИЙЦЫ ТРОЦКОГО

Рясной рассказал, как в 1952 году, когда он стал заместителем министра госбезопасности СССР, к нему пришел подлинный организатор этого убийства Эйтингон…

В мае 1970 года на столе у Главного маршала авиации А. Е. Голованова я увидел поздравительную открытку.

Знаешь, кто прислал? Эйтингон. Мы с ним вместе работали в ЧК.

И вот я снова слышу эту фамилию.

«Эйтингон – крепкий, здоровый, краснолицый еврей,- говорит Рясной.- Я его впервые увидел. Он пришел ко мне и говорит:

Я вас всегда знал как человека, который никогда слова на ветер не бросает. Я Эйтингон. Ко мне через надежных людей обратилась мать исполнителя, Ме-ркадера. В свое время она благословила своего сына, по крайней мере не отговаривала, выполнить тяжелейшее задание- убить Троцкого. И ей тогда наши чекисты от имени страны дали честнейшее обещание, что ей будет выплачиваться определенная пожизненная пенсия.

Периодически менялись почтовые ящики, в которые ей вкладывали деньги, получала она аккуратно, но вот уже полгода ей ничего не платят.

Я обращался к разным начальникам, никто внимания не обращает. А Меркадер уже который год сидит. Мать живет в Париже, и в этом, видимо, вся сложность. Как быть?

Для меня это было новостью, – продолжает Василий Степанович.- Я посоветовался с Игнатьевым, и мы кое-что решили».

А для меня, честно скажу, ничего удивительного нет. Наобещать и забыть – наша национальная черта. Удивляюсь, что еще платили с 1940-го аж до 1952-го…

НЕ УГОДИЛ ХРУЩЕВУ

Три года- с 1953-го по 1956-й- Рясной руководил московской милицией.

«За это время я свел на нет преступность в Москве, – говорит Василий Степанович. – А ведь страшные дела творились, когда выпустили из лагерей всех уголовников! Амнистию надо проводить с умом, а эта амнистия была жуткой. Реабилитация тоже не всегда была оправданной – Солженицына в святого превратили!

Никто сейчас ничего не хочет понять в нашем МВД. Нынешнюю преступность можно ликвидировать элементарно. Но такое ощущение, что с ней связаны верхи, и потому они не хотят этого делать».

Один мой знакомый, в ту пору слушатель военной академии, рассказывал мне, как их ночью подняли, построили на плацу и отправили проверять столичные квартиры. Столько «малин» накрыли!