Джон Уорд - Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда.

Замечательно, как много успел выполнить Колчак, но казалось, что его карьера вот-вот должна оборваться, несмотря на все предосторожности его друзей. А их у него было немного. Да и ни один настоящий диктатор не может на них рассчитывать. Никто в России, полагающий свои личные интересы на второй план сравнительно с общественным благополучием, не будет иметь друзей.

Приготовления для наступления на Пермь были в полном ходу, когда мы получили телеграмму от генерала Дутова, следующего содержания: «В виду давления наших сил на их левом фланге, вожди большевиков решили то, что они называют «организовать тыл у своих противников». Для этой цели семьдесят лучших пропагандистов и наиболее способных агитаторов и офицеров перешли через фронт и теперь рассеялись где нибудь среди вас». Все, что мы могли сделать,

это ждать и смотреть, где покажутся первые признаки этого движения.

Тот факт, что Колчак объявил себя сторонником созыва Национального Собрания, избранного всеобщей подачей голосов, для решения вопроса о форме правления в России, как только установится порядок,-разбил вдребезги мечты старого офицерства о скором возврате к самодержавию. Его декларация против крайних элементов справа и слева практически толкнула и большевикрв и монархистов в один лагерь. Он хорошо знал, как студент, английские обычаи и учреждения, и еще до революции был сторонником конституционализма. Царистская группа надеялась, что принятие им верховной власти знаменует его отказ от демократических принципов, но постепенно его официальные декларации представителю британского правительства внушили страх и ‹ в том и в другом течении абсолютистов. Что касается до большевиков, то они никогда не скрывали• своего ужаса и страха перед демократией в английском понимании, и? объявляли, что они предпочитают вернуться скорее к старому порядку, чем иметь конституцию вроде английской или американской. В этом отношении нет никакой реальной разницы между принципами большевиков и сторонников старого порядка, разница только в том, кому будет поручена власть. На некоторое время они оставили в стороне этот второстепенный пункт и соединились для свержения человека, который был их общим врагом 1).

Около полуночи 23 декабря русская главная квартира послала мне тревожное донесение. Выстрелы раздавались по всем

*) У орд прав, отмечая недовольство реакционных военных кругов

официальными заявлениями правительства адм. Колчака, которое должно

было считаться с весьма реальной поддержкой Антанты и по крайней

мере теоретически признавать демократические начала управления. На

деле правительство Колчака было бессильно что-нибудь поделать с «ата-

манской» реакцией, как это видно, впрочем, из инцидента самосуда над

9-ю заключенными (см. выше, стр. 92). Атмосфера «старого порядка» не-

заметно укрепилась вокруг омского правительства, обрекая на неудачу

все демократические попытки англичан. В словах У орда, за одну скобку

ставящего и большевиков-революционеров и монархистов-реакционеров,

сказывается очень понятная для него досада и разочарование при факте

общей оппозиции режиму верховного правителя. (Прим. перев.)

направлениям и шальная пуля ударила в мой вагон в то время, как я одевался. Всадники окружили маленькими группами ставку, без признака какого-либо приказа. Осмотрев свой батальон в его временных квартирах, я потребовал охраны для сопровождения меня в главную квартиру. Когда мы вошли туда, мы заметили, что она была полна более или менее возбужденными офицерами и солдатами; моя охрана выстроилась по обеим сторонам вестибюля и, не говоря ни слова, принялась чистить ружья и прикреплять штыки. Русские, которые даже и тут продолжали свои споры, на какой стороне им выстроиться, взглянули на моих солдат и сами стали становиться в ряды. Колебаться уже больше было нельзя. «Английские солдаты» овладели русской главной квартирой, а репутация английских солдат в таких исключительных случаях, как этот, была известна всему свету. Я расспросил начальника штаба, генерала Лебедева, относительно его приказов для подавления мятежников, и спустился вниз по лестнице в вестибюль, где нашел только своих солдат. Ни один присутствующий не мог бы поверить в полную перемену обстановки, которую произвело присутствие нескольких английских солдат в этот критический момент. Во время революции всякие законы, всякая охрана общества подорвана в корне; народ чувствует себя, как во время землетрясения, нет ни в чем уверенности, каждый сомневается в своем соседе. Если те, кто готовы поддержать власть, смогут узнать в надлежащий момент, что существует хоть маленькая группа, вокруг которой они могут объединиться и в которой они уверены, что она выполнит свой долг, то опасность разом устраняется: колебания исчезают, и нормальная жизнь тотчас вступает в свои права. Выйдя из здания, мы нашли пехоту, построенную в ряды, и кавалерию, вытянутую в линию, со своими офицерами, ожидающими приказов.

Я проследовал через город в помещение верховного правителя. По дороге нам встретились группы солдат и казаков, спешащих н^ свои посты, которые подозрительно смотрели на нас, но, увидев меня .во главе в форме британского офицера, они громко выкрикивали магическое слово «английский», пока, подобно талисману, это слово не прошло от часового к часовому, по всем улицам, и «английский» не сделалось чем-то вроде пароля,

сохранявшего весь город в порядке и законности. Мы прошли к дому адмирала без окликов часовых, пока казаки и сербы, несшие охрану у самого входа в помещение, не остановили нас в ожидании разрешения. Скоро дан был приказ пропустить нас. Адмирал был болен, очень болен-воспалением легких, но бодр, как всегда. Мои солдаты выстроились в вестибюле тем же способом, как и в главной квартире, и даже личная сербская охрана должна была отступить, перед этими решительно выглядевшими посетителями. Я получил необходимые разъяснения. Возмущение быЛо очень серьезным, но я получил возможность сообщить адмиралу, что приняты все действительные меры для предупреждения всех неожиданностей. Я попросил разрешения отправиться, но не раньше, чем моим людям будет дана пища и порция русской водки, которая является единственным действительным противоядием против мороза сибирской зимы.

?

Согласно моим инструкциям, я не должен был вмешиваться во внутренние дела России, но долгом всякого командующего Является принять все возможные меры для защиты его команды. Если бы я оставался в своих квартирах и не подавал бы никакого признака жизни, пока эти монархисты и большевики не овладели положением в городе, я представил бы для них лакомый кусок, который бы они проглотили на досуге. Я должен был показаться достаточно заблаговременно, чтобы быть уверенным, что движение не направлено против меня. Вышло так, что когда я тронулся из своих бараков, какдэаз пришли новости о бунте двух рот 8-го полка русской армии. Часть большевиков в Кулом-зине, на другом берегу реки, взялась за оружие и собиралась разрушить мост через Иртыш, образующий путь сообщения с броневым поездом «Суффольк» и нашими морскими отрядами в Уфе. Чехи (наши союзники), получив такой же приказ, как и я, и узнав, что монархисты также участвуют в заговоре, разрушили весь план, быстро двинув роту для охраны моста,- которая прибыла как-раз во-время. Исполняй мы строго одни приказы, бог знает, что из всего могло получиться. И чехи и британцы действовали по своему собственному разумению, и в то время, как технически мы нарушили приказы, мы выполнили политику наших стран и защитили свои команды.