Иерухам Кохен - Всегда в строю (Записки израильского офицера)

Арабский легион, увидев колонну, двигавшуюся по равнине Арава, забил тревогу. Король Иордании подал жалобу в ООН и сообщил, что Арабский легион ведет ожесточенный бой с силами врага. Но лишь 9-го марта Легион заметил, что в центре Негева приземлились самолеты и что по центральному маршруту продвигается массивная войсковая колонна.

Командование Легиона и англичане, которым он подчинялся, решили, что силы, рассеянные по Южному Негеву и в Умм-Рашраш, будут взяты в клещи нашими силами. Чтобы избежать опасности окружения, арабским силам был дан приказ пересечь иорданскую границу и отступить.

Наутро 10-го марта офицер разведки бригады Негев совершил полет над Эйлатским заливом и обнаружил, что укрепленный пункт вблизи от Рас ан-Накаб эвакуирован, там не было ни души. Роте Брена был дан приказ следовать туда. Но путь, который был определен в плане, не был доступен автотранспорту с тяжелым военным оборудованием. Так что не оставалось ничего иного, как несколько отойти от запланированного маршрута и пройти по египетской территории. К нашему удивлению, сержант египетского пограничного поста дал согласие на проход нашей колонны «во имя добрососедских отношений». Рота Брена, заняв укрепленный пункт Рас ан-Накаб, подготовилась к передвижению по шоссе, спускавшемуся к заливу. Во главе роты шло небольшое подразделение, которое возглавлял командир бригады Негев Нахум Сариг. В 16.00 10-го марта подразделение достигло побережья. Щит с надписью по-английски, по-арабски и на иврите подтверждал, что эти три жалкие хижины, стоявшие перед ними, не что иное, как пост Умм-Рашраш, упоминание которого наводило страх на разведчиков Палмаха в течение многих лет.

Брен забрался на флагмачту, возвышавшуюся на этом месте, и прикрепил к ней самодельный, нарисованный чернилами бело-голубой флаг. Это был конечный пункт похода, начатого 16-го октября 1948 года.

Когда в Эйлат вошли также подразделения бригады Голани, командующему фронтом от имени обеих бригад была направлена телеграмма, возвестившая о взятии Эйлатского залива. Игал Аллон со своей стороны тоже послал телеграмму:

Начальнику генерального штаба и начальнику оперативного отдела.

Рад сообщить, что наши силы завершили операцию, в результате которой освобожден Эйлатский залив, принадлежащий Израилю. Наш флаг развевается над полицейским постом Умм-Рашраш. Подпись: Южный фронт.

Начальник генерального штаба ответил: «Поздравляю с великим успехом».

Игаэль Ядин тоже направил телеграмму: «Поздравляю от всей души. Это великий день для всех».

В это же время пришло сообщение о том, что силы бригады Александрони заняли командные высоты в Эйн-Геди и на Масаде, а также создали линию обороны на нижних склонах Хевронских гор.

При всей радости командующий фронтом испытывал неудовлетворенность. Он рассчитывал, что гора Хеврон также будет занята в ходе операции «Увда» и будет занято все побережье Мертвого моря. Но этот план не был утвержден.

На следующий день мы с командующим фронтом отправились на «джипах» через равнину Арава в Эйлат. Игал Аллон хотел лично поздравить бойцов. Мы добрались туда к концу дня. Море было спокойно, на противоположном берегу, в Акабе, стояли на рейде английские военные корабли. Горы Эйлата выглядели таинственно и величественно. Слух о приезде Игала пронесся по всему лагерю. Бойцы бежали ему навстречу. Поздравления, рукопожатия, объятия. Это была встреча с двумя Нахумами, да и со всеми остальными, с кем был вместе пройден длинный путь.

С окончанием операции «Увда», в середине марта 1949 года, начальник генерального штаба направил меня в Соединенные Штаты для проведения разъяснительной кампании. В конце июня я вернулся, и Игал Аллон ввел меня в комиссию между Израилем и Египтом, которая начала функционировать вслед за переговорами о перемирии на Родосе. В этой комиссии я сотрудничал вместе с Амосом Хоревом и Арнаном Азарьяху.

Египетскую делегацию возглавлял полковник Махмуд Риад (в будущем министр иностранных дел Египта), в состав делегации входили майор Саллах Гохар, ставший затем заместителем министра иностранных дел, и капитан Мухаммад Шукри.

Заседания комиссии проходили в Ниццане, в 75 километрах к югу от Беер-Шевы. Встречи устраивались один раз в неделю и проходили под председательством офицера высокого ранга из делегации наблюдателей ООН в Палестине. На переговорах присутствовали также его помощники из числа наблюдателей ООН. Мы обсуждали проблемы, порожденные претворением в жизнь Родосского соглашения о перемирии. Постоянно обсуждались такие темы: свобода судоходства в Суэцком канале, претензии Египта на Эйлат, а также контрабанда из Хеврона в сектор Газы, пересечение границы арабскими пастухами с их стадами. Экономическое положение в Иордании было лучше, чем в Газе, которую египтяне удерживали в состоянии осажденной территории, и контрабанда из Хеврона в Газу процветала. Контрабандисты, пересекавшие границу на севере Негева, не раз пускали в ход оружие, натолкнувшись на израильский военный патруль.

Все стороны пришли к договоренности о том, что Ниццана будет местом постоянного пребывания представителей Египта и Израиля в комиссии по перемирию. От Израиля в качестве такого представителя был назначен я, от Египта — капитан Шукри.

Срочно были отремонтированы три здания, построенные еще во времена турецкого владычества. В одном из них были размещены израильские и египетские солдаты, второе здание было отведено под кухню, столовую и склад, а третье для постоянных представителей комиссии. Вскоре выяснилось, что нам не хватало по отдельной комнате на каждого. Я решил, что лучше самому выбрать себе компаньона, а не ждать, пока кто-нибудь выберет меня, и обратился к капитану Шукри с предложением поселиться вместе. Капитан был удивлен, но потом ответил: «Почему бы и нет». Представители ООН были поражены таким оборотом дела. Наконец, нам отвели комнату и мы стали устраиваться. Капитан Шукри сказал: «Я даже не представляю себе, как я бы жил в одной комнате с кем-нибудь из ООН. Хорошо, что вы обратились ко мне». В нашем здании была установлена станция связи ООН, и контакт со штабом ООН в Иерусалиме и с представительством в Газе поддерживался круглосуточно. В Газу обычно обращались в случае пограничных инцидентов в секторе Газы главным образом из-за пересечения границ пастухами. Это причиняло беспокойство как нам, так и египтянам. Зачастую речь шла о детях лет 8-10, и они никак не могли понять, из-за чего весь шум.

Обычно я проявлял готовность к компромиссу и даже рекомендовал отпускать пастухов, если их задерживали на израильской территории. Но египтян я предупреждал, что они, а не пастухи должны нести ответственность за инциденты. Египет не пользовался авторитетом у населения сектора Газы. Египтяне относились презрительно к палестинским арабам и почти не понимали их диалекта. Жители сектора Газы издевались над египтянами и радовались их провалу в войне с Израилем. Однажды, когда я приехал по приглашению египтян в Газу, я осмелился выйти на улицу один. Я подошел к чистильщику сапог. Он был удивлен, увидев израильского офицера. Меня окружили местные жители и один из них выкрикнул: «Вот еврейский майор, который вернул нам наших овец!» Чистильщик сапог сказал, понизив голос: «Браво! Хоть вы и надавали нам, но хорошо, что вы поколотили египтян!» Вдруг все рассеялись куда-то. Я увидал, что ко мне подходит полковник Риад, он кричал: «Если бы с вами что-нибудь случилось, что бы нам тогда сделали!» Я извинился за нарушение установленных правил.