Алексей Гущин - Осененные гвардейским стягом

Прислали нам письмо и бывшие моряки крейсера, воевавшие на сухопутном фронте. Радостно было читать строки, идущие от сердца; строки, в которых наши товарищи с гордостью называли себя воспитанниками "Красного Кавказа" и клялись не уронить его чести в предстоящих боях. Как и севастопольцы, моряки-сухопутчики заканчивали свое письмо призывом еще сильнее громить ненавистного врага.

Громить фашистских оккупантов! Об этом думали все, и все горели одним желанием - как можно быстрее закончить ремонт корабля. Усилиями экипажа его темп достиг пределов, и появилась твердая уверенность, что "Красный Кавказ" выйдет из дока значительно быстрее установленных сроков. Несмотря ни на что, ни на какие трудности. А их встречалось немало. Они возникали на разных участках работ, преодолевать их приходилось ежедневно, подчас с большим риском. Два случая наиболее ярко отражают действительность тех дней.

Монтировалась зенитная артиллерия - 100-миллиметровые орудия, которые наилучшим образом оправдали свое назначение в минувших боях. Две пушки требовалось заменить, ибо после всех переделок, в которых побывал крейсер, их нельзя было отремонтировать. Но в Поти таких орудий не имелось. Устанавливать меньший калибр не хотели ни мы, ни судоремонтники - подобная замена намного бы снизила эффективность зенитной обороны корабля. Как быть? Где отыскать нужные пушки. При всем желании и энтузиазме на заводе таких не сделаешь.

И тут кто-то вспомнил, что "сотки" были установлены и на другом черноморском крейсере - "Червона Украина", который в свое время был потоплен немецкой авиацией в Севастопольской бухте. Вот если бы снять их и установить на "Красном Кавказе"! Мысль высказана, но поначалу дело казалось совершенно бесперспективным. Попробуй сними пушки, когда "Червона Украина" лежит на дне, да еще в осажденном городе, куда добраться почти невозможно. А если и доберешься? Пушки надо снять, на что-то (на что?) погрузить и переправить в Поти. Короче говоря, экспедиция, план которой стал потихоньку складываться в голове, могла расцениваться как фантастическая. И все же мы решили провести ее.

Для начала требовалось разрешение, и не чье-нибудь, а наркомата Военно-Морского Флота - своей властью в таком деле мы не могли обойтись. Долго ли, скоро - разрешение было получено, и с этого момента я стал подыскивать подходящую кандидатуру на роль командира экспедиции. Требования к нему предъявлялись высокие - нужен был человек мужественный, решительный, находчивый, который не сплоховал бы в крайней ситуации. И, кроме всего, этот человек должен был знать артиллерию. Долго перебирал я возможных кандидатов и наконец по совету военкома Щербака остановился на старшине 1-й статьи Александре Белоусове. Командир отделения зенитчиков, он обладал теми качествами, которые были необходимы в предстоящем походе.

Белоусов без проволочек взялся за организацию предприятия, подобрал себе помощников из комендоров и водолазов и вскорости доложил мне, что группа готова к выполнению задания. Все вместе мы составили и обсудили примерный план действий, но я сказал Белоусову, что полностью полагаюсь на его инициативу и разрешаю поступать так, как потребует обстановка. С этим Белоусов и отбыл в Севастополь.

Краснокавказцы добрались до города в момент одного из ожесточенных штурмов. Немецкая авиация сутками бомбила Севастополь, а место, где лежала "Червона Украина", находилось под непрерывным артиллерийским огнем. И все-таки Белоусов с товарищами начали работу по подъему пушек. В конце концов их сняли, но можно себе представить, что пришлось преодолеть отважным краснофлотцам за те несколько дней, пока орудия поднимали с палубы затонувшего корабля.

Пушки погрузили на баржу - ее раздобыл где-то в порту все тот же Белоусов - и свезли на берег. Пришла очередь искать оказию - какое-нибудь судно, отправлявшееся в Поти. Счастье сопутствовало краснокавказцам, они "поймали" попутный транспорт, перегрузили на него "сотки" и отправились в обратный путь.

Переход морем достоин отдельного описания. Скажу лишь, что он был подвигом. Немецкая авиация охотилась за каждым кораблем, и транспорт во все время перехода подвергался ожесточенной бомбежке. Разумеется, наши посланцы не сидели сложа руки. Заменив раненых и убитых комендоров транспорта, они отбивали воздушные атаки. Пушки в целости и сохранности были доставлены в Поти и установлены на "Красном Кавказе".

Не менее смелым и трудным был и другой рейд - на этот раз в Сталинград. Дело в том, что "Красному Кавказу" требовался новый ахтерштевень, громадный металлический брус, составляющий основу крепления кормы. Потийский завод не мог своими силами отковать новый. Ахтерштевень весил ни много ни мало десять тонн, и для его изготовления нужны были специальные станки и оборудование. Пришлось заказывать брус в Сталинграде. Рабочие одного из заводов выполнили наш заказ, и в город отправилась группа моряков с "Красного Кавказа", в которую входили машинисты крейсера во главе с инженер-лейтенантом Михаилом Парасенко. Проделав долгий и опасный путь по военной стране, они привезли вновь откованный ахтерштевень.

Приближался долгожданный день. Ремонт в основном был закончен, оставались всего-навсего небольшие недоделки, которые нас не пугали. Их устраняли по ходу дела, быстро, можно сказать, играючи. "Красный Кавказ" чистился, красился, прихорашивался. Настроение у всех было приподнятое. Мы не только раньше срока окончили ремонтные работы, но и сэкономили при этом солидную сумму государству - около двух миллионов рублей. Была и еще одна причина для бодрости: со дня на день на корабль ожидался командующий эскадрой контр-адмирал Владимирский, который должен был вручить "Красному Кавказу" новый флаг - гвардейский...

* * *

26 июля 1942 года. На "Красном Кавказе" сыгран большой сбор. Вдоль бортов в выходной форме выстроились краснофлотцы и командиры крейсера герои Феодосии. Безукоризненны их ряды. Сурово-радостны лица. Тысяча человек. Они сделали все, чтобы родной корабль вновь встал под боевое знамя.

Вдали показывается катер командующего эскадрой. Несколько минут стремительного бега - и катер пристает к парадному трапу. Контр-адмирал Владимирский поднимается на борт.

Звучит музыка встречного марша. Я отдаю рапорт. Лев Анатольевич здоровается с экипажем и подает знак к началу церемонии. Главный артиллерист корабля, теперь уже гвардии капитан-лейтенант Коровкин выносит прикрепленное к древку гвардейское знамя. Справа и слева от Коровкина печатают шаг ассистенты-краснофлотцы Плотников и Пушкарев.

Торжественная тишина повисает над крейсером. Экипаж, как один человек, преклоняет колени. Командующий эскадрой принимает флаг и передает его мне. Настает минута посвящения в гвардейцы. Слова клятвы, повторяемые за мной краснофлотцами, падают в тишину: