Феликс Кандель - Врата исхода нашего (девять страниц истории)

Могу подсказать.

Отключите от меня электричество.

Отключите водопровод и канализацию.

Отключите почтовую службу, скорую помощь и пожарную команду.

Отключите меня от всех благ цивилизации.

Отбросьте меня в каменный век, в пещеру, к троглодитам… И я с удовольствием там останусь. Потому что там ничего еще не изобрели, и им пока нечего отключать.

Отключите меня, отключите!..

Я от вас давно отключился.

«В сорок восьмом году я приехал в Москву учиться, и кроме того у меня было твердое намерение изучить иврит.

Я пошел в Ленинскую библиотеку, порылся в каталоге и к своей радости нашел книгу — самоучитель иврита. Я взял эту книгу и начал ее просто переписывать. Каждый день. По одной главе. Переписывал я примерно полторы недели, и через полторы недели эта книга пропала. Мне ее больше не выдали.

Я пошел в библиографический отдел. Там сидел еврей, и он мне сказал, что книгу я больше не получу, но что он, может быть, будет меня учить.

Я очень обрадовался. У него был настоящий иврит… На другой день, когда я к нему пришел, он сказал — нет.

И тогда я решил: в таком случае буду изучать идиш.

Я пошел в редакцию «Дер Эмес», и мне сказали: «Очень хорошо, молодой человек! Очень похвально! Мы вам дадим книгу, учебники. Приходите через месяц, мы все подберем».

Я пришел через месяц. Там был очень странный вид, в этой редакции, будто только что после погрома. Сидела там вахтерша, старая еврейка, и она мне сказала: «Ой! Вы разве не знаете? Всех же арестовали…»

Тогда я стал ходить в еврейский театр, который еще существовал. Просто мне хотелось быть в аудитории, где одни евреи, — что для меня само по себе было интересно, — и кроме того было интересно слушать язык, музыку…

Это продолжалось месяца три, по-моему. Я ходил регулярно. И театр тоже закрыли…»

Я купил эту энциклопедию в одной еврейской семье.

Я долго за ней охотился…

Вот они стоят у меня на полке, шестнадцать одинаковых томов, шестнадцать томов густого, темнокоричневого цвета, с золотым тиснением на переплете. И в каждом из них написано:

«Еврейская энциклопедия выходит в двух изданиях. Одно издание на обыкновенной бумаге в прочном переплете, цена 60 рублей. Другое издание на веленевой бумаге, в роскошном кожаном переплете, цена 100 рублей. Адрес конторы: Санкт-Петербург, Прачешный переулок 6».

И вот я представляю себе, что живем мы в начале этого века. Мы пишем по адресу конторы — Прачешный переулок, дом 6 — и нам высылают тома еврейской энциклопедии, один за одним. Хочешь — на обыкновенной бумаге. Хочешь — в роскошном кожаном переплете. Только напиши, попроси, и будут стоять на твоей книжной полке шестнадцать томов густого, темнокоричневого цвета…

Больше того: живи мы в начале этого века, мы могли бы выписывать газеты, журналы, исторические сборники, семейные библиотеки, и все это о евреях, все это издавалось для евреев. «Рассвет», «Сион», «День», «Русский еврей», «Восход», «Будущность», «Возрождение», «Наше слово», «Еврейский голос», «Еврейский мир», «Еврейские известия», «Еврейская старина» и так далее, и так далее… Одни из этих изданий жили годами, другие умирали, едва появившись, но они были, они могли быть — и это самое главное.

Сегодня, в России, невозможно поверить в подобное!

И не надо нам на веленевой бумаге в роскошном кожаном переплете. Мы бы обошлись обычной бумагой. Мы бы обошлись самой плохой бумагой, серой, с опилками — мы люди не гордые…

Я купил эту энциклопедию в одной еврейской семье.

Я долго за ней охотился…

Она лежала у них на антресолях, в коридоре, новенькая, чистенькая, аккуратно обернутая в плотную бумагу, будто только что из типографии, из Санкт-Петербурга, Прачешный переулок, дом 6.

Я пришел к ним, и меня сразу окружила вся семья: папа-инженер, мама-врач, двое детей-школьников. У них было чисто, аккуратно, с первого взгляда — нормальный достаток. Еще я подметил тогда, что вся семья была одинаково кругленькая, толстенькая, большеглазая, с оттопыренными ушами.

— Зачем продаете? — спросил я, портя себе коммерцию. — Неужто не жалко?

— Деньги нужны, — ответил папа.

— Хотим поменять телевизор, — ответила мама.

— На цветной, — ответили дети-школьники.

И вот я подумал тогда: кто же будет нас судить? Кто, где и когда? Нас, евреев, ленивых и нелюбопытных, что меняют свое первородство на цветной телевизор.

Будто мало нам телевизора черно-белого.

Будто обязательно надо, чтобы вся эта лавина лжи и пошлости, что валится с экрана, непременно была в цвете…

А ведь кто-то ее читал, эту еврейскую энциклопедию, в этой еврейской семье. Кто-то переплетал, подчеркивал, ставил закладки по страницам.

Может, потому, что не было тогда телевизора?

Может, по другой причине?..

Когда-то я ходил в библиотеку и листал там еврейскую энциклопедию.

В больших библиотеках она стояла в открытом доступе, рядом с другими энциклопедиями: подходи и бери. Потом она перешла на самую нижнюю полку, у пола, где не всякий и заметит. Потом ушла во второй ряд книг, где не заметит уже никто. Потом сгинула в спецхранении, где выдавали далеко не каждому, а только со справкой с места работы, что требуется она для определенных научных исследований.

Потом, когда евреи стали уезжать из России, на нее ввели огромную пошлину.

Потом запретили к вывозу совсем…

Вот они стоят у меня, все шестнадцать томов, чудом уцелевшие за бурные десятилетия, чудом не пропавшие на обысках, чудом не попавшие в утиль: сколько старых книг перетаскали туда! Но самое главное: этого издания вообще могло не быть. Это счастье, что во-время начали ее выпускать, в 1906 году. Счастье, что во-время закончили — в 1913-ом. Начни они чуть попозже, на три-пять лет, и не было бы полного издания. Как нет теперь полной энциклопедии Граната. Как нет второго издания русской энциклопедии Брокгауза и Ефрона. С семнадцатого года все оборвалось — как не было, а еврейскую энциклопедию успели выпустить предусмотрительные издатели. Будто чувствовали, что скоро все закончится, и поторопились, завершили, разослали подписчикам…

И вот я купил ее целиком, в этой благополучной еврейской семье, где для полного счастья нехватало одного лишь цветного телевизора.

Может, потому они и были большеглазые, чтобы ничего не упустить с голубого экрана?

Может, потому и были они с оттопыренными ушами?..

Один мой знакомый однажды сумел попасть в туристскую группу, которая поехала из России в Италию. Они были там семь дней — галопом по городам и музеям. Он не спал почти совсем — жаль было время. Он похудел и осунулся: все дни бегом, чтобы увидеть побольше. Он знал, что вряд ли сумеет еще раз побывать в Италии… «Их надо судить, — сказал он мне по приезде. — Тех, кто лишил нас возможности увидеть мир. За одно за это их надо судить».