Борис Громов - Ограниченный контингент

На войне жизнь не останавливается. Не секрет, что некоторые из женщин ехали в Афганистан не только для того, чтобы заработать чеки «Внешторга» или поднакопить деньги, как говорится, «на черный день». Кто-то надеялся встретить друга, найти себе мужа, главу семьи, и они не скрывали этого.

Холостяков в 40-й армии было очень много, особенно среди молодых офицеров. Некоторые женились в Афганистане. Браки регистрировались и в советском консульстве, и в наших воинских частях. Ничего плохого в этом, на мой взгляд, нет. Уже после завершения войны мне приходилось встречаться с офицерами, которые впервые увидели свою будущую жену в Афганистане. Очень хорошие, дружные семьи.

В меньшей степени, но были и такие любительницы острых ощущений, которые вели себя не слишком достойно. Иногда такие ситуации завершались тем, что офицер разводился с женой, оставлял детей и женился на такой вот «чекистке», как мы их называли.

Видимо, нет смысла за подобное поведение осуждать только женщин. К этой проблеме нужно подходить и с точки зрения мужчин, которые поддерживали с ними связи. Подобные отношения возникали на основе обоюдного стремления. Полностью их отрицать, на мой взгляд, бессмысленно. Никто не имеет права вторгаться в личную жизнь офицера. Вот только обидно и тяжело было за тех, кто из-за непродолжительного и очень сомнительного увлечения разрушал собственную семью. Такое, к сожалению, тоже было.

В феврале 1989 года мы завершили вывод советских войск из Афганистана. Солдаты и офицеры радовались тому, что война наконец-то закончилась. Но это не совсем так. Она до сих пор продолжается для 315 военнослужащих 40-й армии (данные на март 1993 года: 315 человек считались без вести пропавшими, из них: 15 человек возвратились, 3 погибли, 3 отказались вернуться на Родину), которые в разное время были исключены из списков своих воинских частей. Этих офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов наша официальная пропаганда как бы не брала в расчет, потому что они находились в плену или считались пропавшими без вести.

Сейчас трудно разделить оставшихся в Афганистане на дезертиров и военнопленных. О судьбе большинства военнослужащих, которые по сей день находятся у моджахедов, мы по-прежнему не имеем достоверных сведений. За некоторым исключением, до сих пор неизвестно, кто из них добровольно перешел на сторону противника, а кто попал в плен по стечению обстоятельств.

Думаю, что проводить такую градацию не самое главное сегодня. Во-первых, этого ни в коем случае нельзя делать с нравственной точки зрения. Не солдаты и офицеры виновны в развязывании афганской войны. 40-я армия вошла в Афганистан не по собственному желанию. Военнопленные оказались, по сути, жертвами решения, принятого бывшим советским руководством. Государство поставило своих солдат в экстремальные условия. На войне им пришлось испытать колоссальные нагрузки. Не вина, а скорее беда некоторых девятнадцатилетних солдат, что вынести это им оказалось не под силу.

Во-вторых, у каждого военнослужащего дома осталась семья. Его по-прежнему ждут родители, родственники и друзья. Большинство из них не знают, по какой причине их сын или племянник, отец или брат попал в плен. Родные уверены, что он оказался на той стороне не по своей воле, а по роковому стечению обстоятельств. К сожалению, случаи, когда военнослужащие переходили к моджахедам, предав своих товарищей, на самом деле происходили. Особенно горько от того, что в числе таких, хоть их было и немного, оказывались и офицеры. На мой взгляд, нет необходимости детализировать некоторые моменты. Не нужно травмировать и без того убитую горем семью и говорить о том, что любимый сын или отец сам сдался противнику. Все-таки ни одна мать не растит своего сына предателем.

Случаи дезертирства или пленения военнослужащих 40-й армии рассматривались нами как чрезвычайные происшествия. В таких ситуациях спрос с командования армии и командиров частей был самым жестким, если не сказать жестоким.

Если пропадал солдат, мы проводили тщательное расследование. Кроме военных, в нем принимали участие следователи прокуратуры и офицеры военной контрразведки. Мы настаивали на том, чтобы совместно с военными обязательно работали представители советского посольства, КГБ, МВД СССР, Царандоя, СГИ и армии Афганистана. Такие комплексные группы формировались для расследования каждого случая исчезновения военнослужащих Ограниченного контингента.

Командование армии не всегда могло установить истинные причины, по которым наш военнослужащий оказался в плену у противника. Достаточно сложно сделать такой анализ и сегодня. Для этого прежде всего необходимо встретиться с каждым, кто остался в Афганистане.

Однако результаты проведенных расследований показывают, что, как правило, такие ситуации возникали во время ведения боевых действий. В большинстве случаев военнослужащие попадали к моджахедам в бессознательном состоянии, будучи раненными или контуженными.

Довольно часто молодые солдаты оказывались в плену по собственной халатности. Кто-то, например, решил сходить в туалет, но не в то место, которое было определено командиром и находилось под охраной, а куда-нибудь подальше. Ведь всякие были солдаты — некоторые стеснялись.

Очень многим пришлось расплачиваться свободой за стремление поживиться. Скажем, удалось сержанту незаметно свинтить деталь с машины или выкрасть цинковый ящик с патронами, немного сахара, муки или лекарств, он шел продавать это в кишлак. И уже не возвращался.

Значительно меньше военнослужащих, буквально единицы, целенаправленно, продумав каждое действие, уходили к противнику. В основном эти люди стремились как можно скорее попасть в Пакистан и оказаться вне досягаемости своих бывших сослуживцев. Я не сомневаюсь, что они перешли на сторону противника потому, что не хотели, точнее, боялись воевать.

Подавляющее большинство солдат и офицеров, на мой взгляд, по-человечески побаивались плена. Во-первых, не всех захваченных или перешедших к ним советских душманы оставляли в живых. Во-вторых, нам было известно, каким пыткам подвергаются наши военнослужащие, оказавшиеся в бандах оппозиции. Во время проведения войсковой операции в ущелье Панджшер в 1985 году мы захватили тюрьму Ахмад Шаха Масуда, где он издевался над своими пленными. Все, что мы увидели там, было заснято оператором. Этот небольшой видеофильм мы размножили и демонстрировали в подразделениях.

Кроме того, каждый случай исчезновения или пропажи военнослужащих в обязательном порядке доводился до личного состава 40-й армии приказами, шифровками и директивами. Если бы мы этого не делали, то количество пленных оказалось бы в несколько раз больше.