Владислав Ходасевич - Державин

Лермонтов М. Ю. Демон, ч. I, разд. IX.

Неточная цитата из письма Екатерины II г-же Бьелке (Кобеко, с. 66).

Речь идет о кн.: Абрантес Л. де (Abrantes L. de) «Екатерина II» (Paris, 1834) и изданных Фр. Гайардэ (Gaillardet), «Записках шевалье Бона де Бомонта» (Paris, 1836).

На недошедшей до нас странице из рукописи речь должна была идти, по-видимому, о сходстве Павла с сыном Екатерины от Орлова Алексеем Бобринским и равнодушии Екатерины к обоим. «С какой легкостью освободила она себя из цепей, приковывавших ее к этому мальчику», — пишет об императрице и Бобринском П. Моран (с. 305) в приведенном Ходасевичем высказывании.

П. Моран указывает на намерение Петра III провозгласить своим наследником Иоанна Антоновича, но не жениться на Ел. Воронцовой. Последнее — домысел Ходасевича.

Речь идет о сочинении франц. мемуариста Кастера де Дезирэ (Casterzi) «Жизнь Екатерины II» (Paris, 1800).

Цит. манифест Екатерины II от 7.VII.1762.

Вопросительный знак, вероятно, отражал неуверенность Ходасевича в дате. Бунт Мировича произошел в ночь с 4 на 5 июля.

Храповицкий А. В. Дневник. Пб., 1874, с. 434–435 (Кобеко, с. 12).

Здесь Ходасевич вычеркнул фразу: «Среди учителей, как водится, были два немца, один танцмейстер-француз, один пьяница-русский».

Здесь вычеркнута фраза: «Платон сумел в ранние годы детства поселить в Павле живое религиозное чувство — то, чего совершенно лишен был двор Екатерины и, прежде всего, она сама».

Здесь вычеркнут абзац: «Что в самом деле мог сделать Порошин, если Павел лишен был главного: у него не было матери. Екатерина виделась с сыном два-три раза в неделю, всегда почти при других, весьма кратковременно, и по большей части свидания носили характер официальный или полуофициальный. Мать была для великого князя только императрицей и никем больше».

Здесь вычеркнут абзац: «Для Павла было бы в тысячу раз лучше, если бы Панин захотел развратить его. Сделай Панин из Павла ловкого придворного льстеца, тихоню, человека „себе на уме“, умеющего скрывать свои мысли и исподтишка составлять заговоры — судьба Павла была бы иная. Возможно, что она была бы лучше».

«До последнего времени (…) занимались, главным образом, освещением отрицательных сторон царствования императора Павла или казавшихся таковыми <���…> Читая некоторые исследования об императоре Павле, мы как бы переживаем впечатления и слушаем отзывы самых пристрастных и только пристрастных его современников» (Шумигорский, с. 3–4).

До этого места доведено изложение в основном тексте работы.

Этот раздел завязывал первый «гамлетовский узел» судьбы Павла; жизнь при дворе матери, связанной с убийцами отца, предательство самых близких людей. Речь в ненаписанной части должна была идти о враждебных отношениях Павла с фаворитами Екатерины Г. Орловым и Г. Потемкиным, его, принимавшем маниакальный характер, страхе быть отравленным, женитьбе в 1773 г. и связи его жены Натальи Алексеевны с его лучшим другом князем А. Разумовским, о которой Павел узнал после смерти жены от родов в 1776 г. Вероятно, под затеями Натальи Алексеевны имеются в виду также тлевшие планы заговоров с целью возведения Павла на престол, душой которых была великая княгиня.

Перенося в этот раздел, вопреки хронологии (слухи о восстании Пугачева пришли во время празднеств по поводу первой женитьбы Павла), тему «народных волнений и самозванцев», Ходасевич усиливает «гамлетовские мотивы». Пугачев, принявший имя Петра III и повторявший, что ожидает великого князя в своем лагере, становился для Павла как бы призраком отца. Старший сын Павла Александр, родившийся в 1777 г., был сразу же отнят от родителей Екатериной, стремившейся воспитать наследника по своим понятиям и передать ему трон в обход Павла. Следствием хитроумной интриги Екатерины была и заграничная поездка Павла и его второй жены Марии Федоровны в 1781–1782 гг. Поездка эта началась с вынужденно длительного пребывания великокняжеской четы в Австрии, союзом с которой, противоречащим прусским симпатиям Павла, стремилась Екатерина упрочить международное положение России.

В рассказе о государственных установлениях Павла Ходасевич следует в основном анализу Шумигорского (с. 106–107). Речь здесь идет о таких его мерах, как отмена установленного Петром права царя выбирать себе наследника и введение прямого престолонаследия по мужской линии, облегчение налоговых тягот крестьян и ряд антидворянских указов, прежде всего, отставка екатерининских приближенных и призыв на службу всех дворян, находившихся в отпуску. Глубокое общественное недовольство вызвали также меры Павла по регламентации одежды дворян, на основании которых, по приказу военного губернатора Петербурга Н. П. Архарова, жители города, одетые неположенным образом, подвергались полицейским преследованиям прямо на улицах. По мнению некоторых современников, абсурдная исполнительность Архарова имела прямой целью вызвать ропот.

В этом разделе речь должна была пойти о платоническом романе Павла с фрейлиной Е. И. Нелидовой, ее конфликте и примирении с императрицей и удалении Нелидовой от двора с помощью ловкой интриги противной ей партии. Слово «кошмар», возможно, отсылает к более раннему видению Павла, которому явилась гигантская фигура Петра I, обратившегося к нему со словами: «Бедный Павел, бедный князь».

Этот раздел должен был быть посвящен истории переворота 11 марта 1801 г. По некоторым свидетельствам, заговорщики финансировались английским правительством, опасавшимся намечавшегося сближения Павла с наполеоновской Францией. П. А. Пален, И. де Рибас и Н. И. Панин были основными действующими лицами заговора, а отставка Панина побудила их ускорить выступление. По инициативе Палена ранее уволенным офицерам было разрешено возвратиться в службу, но за недостатком мест многие из них, прибыв в Петербург, не получили назначений, таким образом столица оказалась наводнена недовольной офицерской массой. Глава заговорщиков Пален одновременно разыгрывал перед Павлом, знавшим о заговоре, роль человека, внедрившегося в его ряды, чтобы разоблачить его. Выступление 11 марта было санкционировано Александром I, давшим, однако, формальное согласие только на отречение отца, но не на его убийство. Также по совету Палена была заделана дверь, соединявшая спальни Павла и императрицы Марии Федоровны. Потайной лестницей к своей фаворитке княгине А. П. Гагариной Павел не успел воспользоваться. В ночь переворота Павел сам удалил от своих дверей верный ему конногвардейский караул во главе с полковником Саблуковым. Во главе убийц Павла стояли братья Платон и Николай Зубовы. После убийства изуродованный труп Павла был обработан для показа войскам лейб-медиком Вилие.