Георгий Эдельштейн - ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА

Когда в первый раз ехал в Карабаново, ничего не знал об Анне Готовцевой, но загадочными нитями переплетается мой путь с ее судьбой, с ее семьей. На предыдущем приходе, в Ликур-ге, между двумя величественно гибнущими красавцами-храмами сохранилась древняя родовая усыпальница Готовцевых, родом они из Буйского уезда, не красноселы. Ни на одной из тех старинных плит ничего уже не прочтешь, все тщательно сбито. Не из-за бугра пришли враги, не злоумышленники трудились, не жидомасоны коварные планы свои осуществляли, просто огромный склеп много лет служил конюшней, лошади день за днем стесывали гранит и мрамор копытами.

На том же приходе, где Ликурга, похоронена в селе Роман-цеве у полуразрушенной церкви племянница Анны Ивановны поэтесса Юлия Жадовская, воспитывавшаяся в семье Анны. Ее могила числится где-то "памятником культуры". Впрочем, и могила ее тетки тоже. Жаль только, не успел я пока уточнить в соответствующих инстанциях, что — памятник: кирпичный склеп, который я с трудом под дорожкой отыскал и на штык лопаткой окопал, или плиты, что на чьих-то чужих могилах в 50 метрах от склепа на бетонную площадку положены? Не худо бы нам соорудить у Кремлевской стены могилу неизвестной поэтессы, неизвестного спортсмена, неизвестного дьякона. Пусть цветочки носят. Только у последней нельзя "вечный огонь" зажигать: в правосла-

Очевидцы

79 вии это всегда было символом преисподней, тартара. Одни лишь духовно глухие сергианцы могут перед "вечным огнем" кадилом махать.

В Карабаново я попал совершенно случайно, разумеется, если допустить, что в нашей жизни есть случайности.

...Между склепом и надгробными плитами Готовцевых, на равном от них удалении, на почетном месте у южных врат летнего храма покоится прах активиста колхозного строительства Павла Федоровича Федорова. Имена ему достались от родителя все латинские да греческие, а если на русский язык перевести и разобраться — одна сплошная контрреволюция: "Павел" — "малый", "Феодор" — "Божий дар". Как жить с такими именами караба-новскому Давыдову-двадцатипятитысячнику? Папу не переменишь, значит, отчество не сменишь. К имени вся деревня привыкла. Если сменишь "Павла" на "Мэлса" или, на худой конец, на "Карла" или "Фридриха", все равно до конца дней своих останешься в деревне "Пашкой". Сменил он "Федорова" на "Волина", порвал с проклятым прошлым. Но доказывать преданность и верность большевик должен не только словами, но и делами. Дом, где поселили Волиных, — через дорогу от церкви, она ему — что бельмо на глазу. Вот он-то, вспоминают бабульки, ключи у старосты и отобрал. В те времена революционной романтики ключи от храма были чем-то вроде знамени полка: утеряно знамя, захвачено врагом — полк подлежит расформированию. Потом стало проще: зацепил тросом решетку ближайшего окна, дернул трактором, все замки и засовы изнутри открыл — вот и вся недолга, очаг дурмана и источник духовной сивухи ликвидирован. О ключах и прочих символах капитуляции прихожане сами забудут, когда церковь будет разграблена и опоганена, сами выкинут ключи.

Церковь Павел Федорович закрыл, а воспитанием сына пренебрег, упустил, можно сказать, сына. Через 25 лет после смерти родителя Борис Павлович Волин решил хоть чем-то загладить папины бесчинства и безобразия. Написал куда надо, собрал по окрестным деревням ту самую пресловутую "двадцатку" учредителей "религиозного общества Русской православной церкви", несколько раз съездил куда-то на своей старенькой "Волге" и получил "выписку из протокола № 14 от 13 сентября 1990 г." за подписью ГА. Михайлова: "слушали о культовом, постановили передать молитвенное". Потом Борис Павлович начал

80

, искать священника, который в такое гиблое место согласился бы поехать. Общеизвестно, что, по церковному понятию, не 20 человек, подписавших договор на пользование храмом, а все местные жители православного исповедания во главе со священником образуют "православное религиозное общество", т. е. приход. Обличая антицерковный характер Архиерейского Собора 1961 года, архиепископ Ермоген писал: "Каноническое право говорит, что церковный приход никогда не возникал и не получал канонического оформления без священника. История Церкви знает существование приходов, которые по условиям времени, например в эпоху гонений, не имели храма, но она не знает ни одного случая, чтобы во главе прихода не стоял священник. Не имущество церковное и даже не молитвенное здание дает жизнь приходу, а верующие — прихожане и священник. Только в их союзе и взаимодействии возможно существование христианской общины, а разрыв этой связи уничтожает понятие прихода"3.

Естественно, Борис Павлович понимал, что существование обломков здания и "двадцатки" без священника не имеют никакого смысла, пошел в епархиальное управление, там ему случайно кто-то обо мне рассказал. На следующий день мы встретились, через месяц подружились. Как раз незадолго до нашей встречи был я на конференции в США, и одна американская протестантская община пообещала мне деньги на реставрацию бедных сельских храмов. Вот я и попросил архиепископа Александра направить меня в Карабаново. Он направил и дал еще два приписных прихода — в Княжеве и Козуре, такие же бедные, в вымерших деревнях по реке Локте4.

Деньги обещаны, но это еще не значит, что даны, а Егор Тимурович Гайдар уже назначен премьером, цены отпущены, все дорожает не по дням, а по часам, близится лето, работу начинать надо, на базах творится что-то невообразимое: одни и те же гвозди, трубы, цемент, кирпич и тысячи других вещей продаются "по старым" и "по новым" ценам, разница в несколько раз, в разных углах одного склада можно купить за те же деньги килограмм гвоздей и целый ящик. Такое, думаю, никогда больше в истории не повторится. Купили на одном из костромских заводов новую, в смазке, машину ГАЗ-66, вездеход для сельского бездорожья, через неделю такая же машина на том же заводе стоила в шесть раз дороже. Я не экономист и не футуролог, но понимаю, что долго так продолжаться не может.

81 Одолжил тысячу долларов у одного приятеля, одолжил тысячу у другого, а отдавать пока нечем, благожелательные американские друзья регулярно шлют заверения в искренней и неизменной дружбе и сочувствии к православным христианам, призывают благословение Божие на наши многополезные труды. Приятели, видя, что я очень охотно занимаю, но не спешу возвращать долги, перестали давать тысячами, и я стал просить сотни.

Летом 1992 года в Карабаново приехала группа норвежцев. Жили неподалеку, в Иконникове, в бывшем пионерском лагере "Синие дали". Впервые в жизни они не могли принять утром теплый душ, работали вместе с нами, шкурили лес, разбирали кирпичную кладку уродливых пристроек к храму, приводили в порядок кладб*ище, о котором в архивной справке сказано, что на нем "погребались умершие", а потом уехали и через две недели прислали деньги, собранные для нас лютеранским пастором Инге Манцекером и ветеринаром Иоганнесом Оствайтом. Денег хватило и на уплату долгов, и на новую крышу. Потом с какими-то спортсменами случайно приехал пожилой баптист из Канады Рон и, ничего не объясняя и ни о чем не расспрашивая, дал столько же. На деньги норвежских лютеран и канадского баптиста восстановлена русская православная церковь в селе Карабанове Красносельского района Костромской области. Не побоюсь быть назойливым и повторю: Московская Патриархия по сей день не дала нашему храму ни одной копейки, не передала никакой утвари, не выдала бесплатно даже пачку свечей.