Георгий Эдельштейн - ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА

282

эскортом путешествовать по окрестностям Сочи, курсировать к минеральным источникам. В одном из писем тому самому генерал-лейтенанту МГБ ГГ. Карпову Патриарх ликует: "Дорогой и многоуважаемый Георгий Григорьевич! Сейчас от отца Колчиц-кого (управляющего делами Патриархии) получил телеграмму, что сегодня Патриархия получает машину ЗИС-110. Ура! Я здесь на ней езжу и вижу, какая это замечательная машина". "Сталин умел играть на людских слабостях"18, — заключает рассказ об этом В. Алексеев.

С тех пор архиереи, возглавляющие Московскую Патриархию, неизменно курсируют по улицам наших городов в черных правительственных лимузинах. В таком лимузине Святейший Патриарх Алексий II прибыл и к Богоявленскому кафедральному собору на перенесение мощей убогого монаха Серафима Саровского. Для наших архиереев важно не то, что лимузины просторны и удобны. Самое главное — это символ принадлежности к единому классу правящих.

Ключевой фразой Декларации митрополита Сергия "о радостях" было заявление: "Мы церковные деятели ...с нашим народом и с нашим Правительством". Эту торжественную клятву шесть десятилетий неустанно повторяют все сергианцы. Но одному человеку нельзя одновременно быть на двух противоположных берегах океана. Кострома сегодня открыта для иностранцев. Я приглашаю всех заокеанских историков послушать на моем или любом ином сельском приходе рассказы бабы Пани, Манефы, Хионии, Евстолии о том, как жили в наших селах и деревнях православные христиане в 1947 году, когда Его Святейшество курсировал на правительственном "ЗИСе" к минеральным источникам в окрестностях Сочи. Надеюсь, они поймут, что правительство у нас всегда в одном месте, а народ в другом. Религиозные деятели не могли разорваться; они должны были постоянно делать выбор — на каком берегу спасаться. Одни пошли с народом в Соловки, в ГУЛАГ, на лесоповал, другие сели в "ЗИСы", в черные "Волги" и поехали на дачи для партийного руководства, на кремлевские приемы, к минеральным источникам в окрестностях Сочи.

Я готов поверить, что митрополит Сергий был бескорыстным аскетом-монахом, я хорошо знаю, что его преемник был монахом-сибаритом: ни то, ни другое совершенно для наших проблем нe существенно, ни то, ни другое не определяет сергианство

283 и не уводит от него. Сергианство — это соблазн богословской мысли у самого большого или самого маленького богослова и умопомрачающие церковные действия у любого аскета или сибарита. Сергианство отнюдь не нейтрально к его носителю. Оно развращает человека, делает его удобопроницаемым для любых без исключения компромиссов, и, боюсь, основоположник его был последним аскетом в ряду возглавителей Московской Патриархии.

Стукачи? Доносчики? Сексоты? Конфиденциальные собеседники?

Полгода назад я дал себе зарок не участвовать больше в дискуссии, которую принято именовать "О личности Патриарха Алексия П", хотя личность, по правде говоря, никого не интересует. Спор идет о сергианстве и всех ныне здравствующих сергианцах, все более тесно сплетающих Московскую Патриархию с коммунистическим государством. Я принял твердое решение устраниться от бесплодных споров, где всем все априорно ясно и понятно, не отвечать на интенсивную критику моих статей "Выборы Патриарха: на распутье или в тупике?" и "Новый Патриарх как олицетворение наших проблем", опубликованных в парижской газете "Русская мысль" в июне 1990 года, № 3831 (кстати, в моем заглавии было не "наших", а "старых" проблем); мне казалось, что тема полностью исчерпана, обе стороны сказали все, что имели сказать. Но в апреле сего года я прочитал в парижском журнале "Вестник РХД" № 159 статью профессора Д. Поспеловс-кого "Русская Православная Церковь сегодня и новый Патриарх" и вынужден нарушить свой зарок. Две основные причины побуждают меня к этому.

Во-первых, статья напечатана в самом авторитетном для меня русскоязычном периодическом издании второй половины XX века.

Во-вторых, ее автор не невежда, его ошибки нельзя объяснить наивностью или некомпетентностью. Это не Билли Грэм, засвидетельствовавший в своих интервью, что в коммунистическом государстве пышным цветом расцвела безграничная свобода совести. Д. Поспеловский — один из известнейших в мире специалистов по истории Русской Православной Церкви XX века. Вред, который он наносит своими лекциями и статьями о нынеш-

284

нем положении Московской Патриархии, можно сравнить только со вредом, который нанес России Л. Фейхтвангер своим правдивым повествованием "Москва 1937" о мудром, скромном и неизменно доброжелательном И.В. Сталине, о дивном прогрессе СССР под его водительством. В подтверждение своего отношения к научным трудам профессора Д. Поспеловского могу сказать, что когда в июне 1989 года я впервые оказался за границей, то в первый же день купил на свои скудные запасы твердой валюты восемь книг на английском языке. Четыре из них — Д. Поспеловского. До того в России мне приходилось переписывать их от руки.

Я согласен почти со всем, что говорится в статье о жизни Московской Патриархии в прошлом, до мая 1990 года, согласен со многим из того, что говорится о ее сегодняшней жизни, но, оценивая статью в целом, не могу не употребить известное сравнение, которое сам профессор употребляет почти на каждой своей лекции, и которое я трижды слышал на его лекциях в Костроме: это бочка меда, на дне которой лежит дохлая крыса. Эта крыса — откровенная ненависть ученого автора к Православной Русской Церкви Заграницей. Патологической ненавистью продиктованы все вольные и невольные ошибки профессора, она же заставляет его идти в бой за спасение безнадежного дела сергианства, самоотверженно защищать сексотов, стукачей, чекистов в рясах.

До 1978 года я преподавал языкознание в институте. Коллеги часто говорили мне, что в каждой студенческой группе и на каждой кафедре есть студенты и преподаватели — доносчики. Они никогда не стеснялась именовать доносчиков самыми грязными словами, хотя многие побаивались их и даже, бывало, заискивали перед теми, кого подозревали в связи с органами, а с вальяжным особистом в сером костюме и галстуке почтительнейше раскланивались за несколько шагов. Бывало, и за спиной у него, поспешно пробегая, стараясь прошмыгнуть в боковой коридор, на всякий случай кланялись, но кое-кто отваживался и рожи корчить.

В 1979 году я стал священником, и мои собратья принялись методично втолковывать мне, словно азбучную истину, что в стукачестве, в тайном доносительстве на брата своего нет ничего зазорного, необходимо только быть благородным стукачом, стукачом-джентльменом, соблюдать стукаческий кодекс, первый параграф которого гласит, что ни в коем случае нельзя называть