Павел Огурцов - Конспект

Теперь мы уже знаем, чем. Фантазиями, очередными фантазиями, которым она подвержена. Она поддалась новому веянию, — к сожалению, не одна она, — считает, что большевики во всем правы, разделяет их взгляды, оправдывает их методы и сама не гнушается к ним прибегать — пошла же она на прямой обман, чтобы отдать Петю в детский дом. Для того, — во всяком случае, так она говорит, — чтобы ее сын вырос новым человеком. Думает, что в детском доме из Пети сделают настоящего большевика, там, видите ли, коллектив, — и не хочет, чтобы мы с ним виделись, потому что мы — люди отсталые, будем дурно влиять на Петю и помешаем его правильному воспитанию.

— Это ужасно! — сказал Сережа и, помолчав, повторил: ужасно. Она сама вам это все сказала?

— Она с тех пор, как поступила в детский дом, не была у нас ни разу. Ее встретила Вера, пыталась чуть ли не силой затащить к нам, чтобы она объяснилась без обиняков, а в ответ и услышала ее нынешние взгляды, высказанные горячо, сумбурно и не очень вразумительно. Я вам их передал в изложении Веры, по ее словам — в весьма смягченном виде в части нашей характеристики. А в заключение тирады Ксения потребовала, чтобы мы оставили в покое ее и ее семью.

— Значит, она замужем?

— Замужем. Он из Сулина, но поженились они здесь, когда Ксения осталась без Пети. Живут вдвоем. Этого она от Веры не скрывала, работает он где-то бухгалтером и берет частные уроки пения.

— Пения?!

— Да. В Сулине он пел в церковном хоре, у него красивый драматический тенор.

— А-а-а!..

— Да, она, возможно, рассчитывает на его артистическую карьеру, но это тоже из области фантазий. Чтобы стать хорошим певцом, надо много учиться, тем более, что он из малообразованных. А разве она сможет создать ему необходимые условия? Пойдут дети, и на этом его артистическая карьера закончится.

— Бог с ними! Меня, отец Николай, беспокоит судьба Пети. Из того, что вы рассказали, следует, что шансов на то, что Ксения Николаевна согласится отдать нам Петю, почти нет: по ее нынешним взглядам наша семья еще похуже вашей. Но смириться с тем, что Петя останется в детском доме, невозможно. А что предпринять? Ума не приложу.

— Да, по ее нынешним взглядам ни в нашу, ни в вашу семью она сына отдать не захочет, но не надо отчаиваться: взгляды ее не отличаются устойчивостью, и фантазии — скоротечны. Стоит ей только наткнуться на препятствие или кто-нибудь из тех, кому она сегодня верит, ее обманет или обидит – и у нее уже другие взгляды, а фантазии развеялись. Поверьте мне — ведь я ее знаю. И обстоятельства могут измениться. В детские дома берут, наверное, только сирот, я думаю, что Петя попал в детский дом незаконно, и в любой момент Ксении могут предложить сына забрать. А захочет ли ее муж, чтобы Петя жил в его семье? В Сулине его Петя очень невзлюбил, не таил этого и постоянно, хотя и по-детски, проявлял. Не знаю — появилась ли уже какая-нибудь возможность забрать мальчика из приюта, но я верю, что такая возможность появится, и такой шанс грех будет упустить. А для начала, мне кажется, вы ничем не рискуете, если встретитесь с Ксенией. Ее фамилия Аржанкова, а адрес узнаете в адресном бюро.

— Раз она в Харькове, ее я найду, на худой конец в том учреждении, которое ведает детскими домами, узнаю, где она работает. А в адресном бюро, между прочим, не оказалось сведений ни о вас, ни о Вере Николаевне.

— Какой хаос! Куда ни ступи — нигде нет порядка.

— Порядка нет, это верно, но это еще полбеды. Куда хуже произвол.

— А не кажется ли вам, что произвол идет на убыль?

— Разве в том, что перестали под видом обыска забирать все, что понравилось. В остальном перемен что-то незаметно.

— Да и забирать уже нечего — ни в церквях, ни в домах... Сергей Сергеевич, если увидитесь с Ксенией, сообщите, пожалуйста, о результатах.

— С Ксенией Николаевной встретиться постараюсь, — терять нечего, — и о результатах нашего разговора вам сообщу.

С моей мамой Сережа встретился у нее дома в присутствии Аржанкова и сразу почувствовал настороженно-неприязненное к себе отношение. Не затрагивая маминых взглядов, Сережа попросил ее разрешить взять меня из детского дома. Он сказал, что она создает новую семью, надо надеяться — будут дети, что возвращается Гриша, и было бы справедливым оставить ему сына, что об этом просят и старики Гореловы. Мама отказала, сказала, что в детском доме я временно — они оба работают, и присмотреть за мной некому, а изменятся условия, и она заберет меня в свою семью. Сколько людей живут в таких же условиях, но детей в детские дома не отдают! — подумал Сережа, но говорить об этом, конечно, не стал, а спросил: что она имеет в виду под изменившимися условиями? Мама вспылила, сказала, что они люди друг другу чужие, и она ни в чем не обязана отдавать им отчет, и они не имеют права предъявлять к ней какие-либо требования. Потом стала говорить о том, что я живу в очень хорошем детском доме, и меня там правильно воспитывают, что и раньше детей отдавали в закрытые учебные заведения, ничего плохого в этом нет, она сама училась и жила в епархиальном училище… Продолжать разговор не имело смысла.

— Аржанков в разговор не вмешивался? — спросил я.

— За все время не проронил ни слова. Там, как видно, командует твоя мама. Тогда командовала, — подумал я, — а теперь нет. Передав отцу Николаю вкратце разговор с моей мамой, Сережа сказал:

— Я навел справки. Вы, кажется, правы: по всей видимости, Петя находится в детском доме в нарушение установленного порядка, значит — незаконно. Наверное, по знакомству.

— По знакомству? Кто же это ей устроил? У меня сохранились хорошие отношения с некоторыми большевиками, которые теперь у власти, но Ксения ко мне не обращалась. Оно и понятно: все продумала и боялась, что я помешаю отдать Петю в детский дом.

— Признаюсь вам, я колебался: использовать ли этот аргумент в разговоре с Ксенией Николаевной? Как в каждой инструкции, так и здесь, оговорены исключения. Одно из них такое: если один из родителей умер, а другой работает в детском доме, тогда ребенок в детский дом может быть принят. Ксения Николаевна взяла фамилию мужа, значит, ее брак зарегистрирован. Для регистрации этого брака она должна была предъявить документ о разводе с первым мужем, — зарегистрировать развод ничего не стоит, даже в отсутствие мужа, — либо о его смерти, либо о том, что он пропал без вести. Гриша, слава Богу, жив, но отсутствует давно, и она, если скрыла свою с ним переписку, имела возможность оформить документ о том, что он пропал без вести, а в таком случае считается, что у ребенка отца нет. Какой документ у Ксении Николаевны — я не знаю...

— И я не знаю, — сказал отец Николай.

— И я не воспользовался этим аргументом — не стал рисковать. И еще не хотелось прибегать к нему по моральным соображениям: похоже на шантаж.