Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

Возница объяснил горцу, что везет артистов цирка, что За проезд их заплатил губернатор, а сами они бедные и с ними дети, и просил его седоков не трогать. Горец спросил: «Цирк? Это где слоны? Я их видел. Люди есть, а слоны где?» Возница сказал, что завтра и слонов повезут. Тогда горец обещал артистов не трогать и товарищам дать знать, чтобы не трогали. Сам же решил ехдть в аул и сказать своим, что завтра слоны идут.

Горец ускакал, а через некоторое время мы услышали выстрел. Это горец давал обещанный знак товарищам.

В Тифлисе спектакли начались через день после нашего приезда. Отец и Берн ардо пользовались большой любовью у тифлисской публики. Их встречали и провожали аплодисментами. В день бенефиса они получили много подарков.

Пасху цирк проводил в Баку, где на этот раз празднование Мох ар ем а прошло благополучно.

В программе цирка стояло кино. Выписаны были мелкие драмы и феерии. После двенадцати часов ночи шли. картины «только для взрослых» («Продажа невольниц» и другие). Вход был по особым билетам. После циркового представления обычно вся публика покупала билеты на ночной сеанс.

В зверинце в это время произошел случай, окончившийся по счастью благополучно. Татарин, служащий, много лет ходивший за змеями, уговорил Акима Александровича купить по дешевой цене целый мешок местных змей, красивых на вид. Когда после покупки он развязывал мешок, чтобы пересадить змей, одна из них выползла и укусила его в босую ногу. К полдню нога стала пухнуть, а к вечеру раздулась очень сильно. Послали за лучшим хирургом. Он осмотрел и сказал, что ногу нужно немедленно отнять. Татарин и его жена ни за что не соглашались на это. Тогда хирург дал совет позвать одного местного жителя, перса, который лечил от укуса змей. Перс жил в десяти верстах от Тифлиса. Никитин велел сейчас же запрячь лошадь и поехать за персом. Перс приехал, посмотрел и оказал: «Будет здоров через два дня».

Попросил тряпку. Ему принесли бинт. Он потребовал тряпку. Положил на тряпку глину, которую привез с собой, и так туго завязал ногу, что больной начал кричать. На другой день рано утрюм он приехал опять и переменил глину. К вечеру опухоль опала, а еще через день исчезла совершенно. Сколько перса потом ни уговаривали открыть секрет своего лечения, он не соглашался, говорил, что это перешло к нему по наследству и, если он расскажет кому-нибудь, то «волшебная сила» лечения пропадет.

Из Баку цирк переехал в Астрахань. При нас в Астрахани впервые пошел трамвай. Все его очень опасались, хотя, по теперешним понятиям, водил его вожатый очень осторожно и медленно.

В бенефис Петра Никитина шла пантомима «Юлий Цезарь». Цезаря играл Бернардо. В программе этого дня было сорок номеров. Отец и Бернардо отработали в первом отделении, и до пантомимы оставалось еще два часа. Бернардо решил подзакусить и послал в буфет за «подносиком». А «подносик» — это графинчик водки, две бутылки пива и закуска. Выпив и закусив, Бернардо пошел на конюшню в помещение, где развешивали и расставляли для просушки реквизит, увидал там громадную кровать, в которую обычно ложилась дрессированная лошадь, улегся в нее и заснул. Проснулся он, по его собственному рассказу, оттого, что его кто-то тормошил. Будивший его сказал: «Пора выезжать, вставай».

Ему надо было в пантомиме выезжать на белой лошади с венком на голове и с пальмового ветвью в руках. На манеже Бернардо — Юлия Цезаря — должны были приветствовать пальмовыми ветвями сто пятьдесят человек артистов и статистов.

В помещении было полутемно. Кто-то помог Бернардо одеться, он сел на лошадь, и когда выехал на арену, то раздался гомерический хохот и артистов, и публики. Вместо костюма Цезаря на Бернардо была красная косоворотка, на ногах ботфорты, на голове вместо венка смятый цилиндр.

На другой день Петр Никитин давал пятьдесят рублей тому, кто раскроет виновника этой шутки. Артисты молчали.

Только гораздо позднее рассказывали, что нарочно были потушены лампочки, и двое артистов в костюмах и гриме (что-бы Бернардо не мог узнать их) молча одевали его, а третий, тоже загримированный, торопил: «скорее!., скорее!..»

Никитины очень смеялись над этим происшествием. Однако объявили Бернардо, что он оштрафован на двадцать пять рублей (хотя штрафа с него потом не взяли).

Из Астрахани цирк поехал в Саратов. В Саратове отец поднял вопрос о прибавке жалованья. Никитины ему отказали. Отец решил уйти и разослал письма в разные цирки с предложением своих услуг.

Очень скоро отец получил предложение от цирка Девинье из Минска. Так как Девинье давал и отцу и Бернардо хорошее жалованье, то оба они решили принять его предложение. Таким образом мы распрощались с цирком Никитина и очутились в Минске.

Минск. Лурих и Аберг. Велосипедист Генри Генриксон. Начало русско-японской войны. Пантомима «Подвиг рядового Рябова». Тяжелое материальное положение цирковых артистов. Пантомима «Медведь и часовой». Случайное убийство. Пожар цирка. Записи отца. Новый партнер — Мишель. Цирк Лара. Цирк Соббота. Цирк Крутикова в Киеве. Зритель и цирковой артист. Аплодисменты. Балетмейстер Нижинский. Агубе Гудцов. Укротитель Саводе. Цирк Бескоровайного. Ананьев. Балта. Херсон. Мелитополь. Геническ. Керчь. Погромы.

В Минске я сильно хворал и был в цирке только один раз. Шла борьба. Борцы Аберг и Лурих жили в одном доме с нами. Мне часто приходилось видеть, как рано утром в саду, разостлав на дорожке, ковер, Лурих учил Аберга бороться, и, если Аберг делал не то, что приказывал учитель, Лурих палкой бил Аберга. После репетиции они садились пить чай, выпивали несколько самоваров и съедали фунта четыре варенья зараз. Каковы были их аппетиты, можно судить по тому, что хозяйка каждый день варила им десять фунтов варенья и ведро компоту.

Из Минска цирк Девинье переехал в Одессу. Цирк Девинье славился порядком и дисциплиной. Состав постоянной труппы был выше среднего. Шли прилично слаженные пантомимы. Бывали интересные гастролеры. Конюшня была небольшая, но лошади — хорошо выдрессированные.

Девинье раньше был прекрасным наездником и дрессировщиком лошадей, но забросил свою профессию и в качестве директора цирка выводил только «лошадей на свободе».

Из гастролеров я особенно помню велосипедиста Генри Генриксона. С галлереи шла деревянная конструкция, которая образовывала на арене спиральный круг десяти аршин в диаметре. Генриксон несся с галлереи вниз, въезжал в круг, проезжал на велосипеде в кругу вниз головой и вылетал из него в передний выход, где его ловили лентой.

Приготовления к номеру были очень сложные, а длился он всего несколько секунд.

Первый день гастролей Генриксона был неудачен. Он неправильно установил свою конструкцию и вылетел в места для публики. На второй день он провел номер прекрасно, но конструкция его мешала исполнению конного номера.