Борис Немцов - Провинциал

Ощущение покоя и стабильности. У меня такое ощущение возникает редко. Очень редко.

Чиновник — человек, без которого не может существовать общество. Именно общество, а не только государство. Потому что общество отличается от сброда существованием правил. А правила разрабатываются и контролируются как раз чиновниками.

Конкретные черты чиновника зависят только от человека, это может быть совершеннейший мерзавец или замечательный человек. Просто сама сфера деятельности — бюрократия — вбирает в себя и подлецов, и очень даже порядочных людей.

А что касается профессиональных свойств чиновника, то об этом давно сказано: «умеренность и аккуратность».

Ко мне это слабо относится? А я не чиновник. Я всенародно избранный губернатор. Это принципиально.

Бесшабашность, надежда на авось. Смекалка. Авантюризм некоторый. И определенная «маниловщина».

Зрелище — это то, что вызывает мурашки по телу. Это то, что воздействует на подсознательное, на самое потаенное. Все остальное — так… Пейзаж.

Это люди в масках. Часто. И только самые-самые талантливые — открытые, или не очень, но вполне естественные люди. Люди театра, как правило, искусственные. Профессия полностью их изменила. Они с определенными профессиональными деформациями.

Кроме того, они себя причисляют к «богеме», и им, практически всем, свойственна завышенная самооценка. В этом смысле политики очень близки к людям театра. Они так же выходят на подмостки, они так же пытаются, хорошо или плохо, сыграть свою роль. Только политики могут играть самих себя, а могут и каких-то других людей. А люди театра никогда самих себя не играют. Мне с ними очень трудно.

Умные. Разные. Героические? Нет. Абсолютно прагматичные, часто, к сожалению, в России не востребованные, часто непонимаемые, часто ненужные. Часто — бедные.

Очень многие из моих друзей, которые занимались наукой, уехали из страны. Некоторые по контракту на несколько лет, некоторые уже давно там живут.

Их можно понять: они — профессионалы и не хотят терять любимую работу. Конечно, ностальгия по Родине, по языку, друзьям, я в этом уверен, у них сохранилась. Но, как правило, ученые готовы служить любимому делу невзирая на место жительства. И в этом смысле они — гораздо большие космополиты, чем другие люди.

Осуждать ученых, уезжающих из России, нельзя. Останавливать и убеждать тоже нельзя: у них призвание, не имеющее границ.

У меня это словосочетание ассоциируется с картиной Маковского «Воззвание Минина к нижегородцам».

Фигура и фон только тогда дополняют друг друга, создавая одно целое, когда существует общественная потребность в лидере. Когда такой потребности нет, фигура превращается в выскочку. Стремление к «вождизму» есть у многих людей. Но «вождизм» не всегда востребован.

Например, в современной России гигантское количество партий. И не потому, что они отражают какие-то общественно значимые позиции и процессы, а потому, что каждый мало-мальски «уважающий себя» политический деятель стремится создать организацию, которая будет его всячески поддерживать.

В России общество так устроено, что кажется, будто без вождя вообще обойтись нельзя. Но, я думаю, признаком устойчивого здорового общества как раз является нежелание иметь какого-то обожаемого вождя.

«Лучшее — враг хорошего». Есть и другое выражение: «Лучше — это тоже хуже». Это означает: быть впереди, выше концентрация, смелее позиция… Хуже?

На самом деле в «десятку» — это лозунг пессимиста. Потому что дальше «десятки» уже нет ничего. Апофеоз деятельности. Поэтому стремление попасть в «десятку», на мой взгляд, благое дело.

Постоянное попадание в «десятку» невозможно. Человек, который считает, что попадает в «десятку» всегда, заблуждается.

Смелый человек. И в то же время — достаточно осторожный. Без осторожности он не сможет никому показать, что он канатоходец: просто ни одного шага не сделает.

Говорят, это мое «слабое место». Собственно, это напрямую связано со способностью разбираться в людях. Это первое. Второе — со способностью причинить боль.

Первое со вторым никак не связано. Можно прекрасно разбираться в людях, но при этом быть настолько сердобольным, что, понимая бессмысленность пребывания того или иного человека на том или ином посту, все же не принимать никакого решения.

И, наоборот, можно совершенно не разбираться в людях, но быть решительным и жестоким.

И только совокупность этих двух свойств позволяет руководителю сформировать по-настоящему эффективную администрацию или команду.

У меня первое — есть, второго — нет. Я думаю, что неплохо разбираюсь в людях. Но при этом я достаточно мягкий человек по природе. Ну, скажем, не жесткий. Или не жестокий. Думаю — а что будет делать этот работник, когда я его выгоню? И возникает такая затяжная, внутренне конфликтная ситуация, когда и сам работник понимает свою бесполезность и бессмысленность, и я понимаю, но длительное время вопрос никак не решается.

Единственное, что меня оправдывает, это то, что рано или поздно я с ним все равно прощаюсь. Может быть, лучше было бы раньше.

Простые люди — мы все. То есть все те, кому небезразличны нормальные человеческие проблемы. Личные, семейные, служебные. Проблемы своего достатка, обеспеченности. Люди, в гораздо меньшей степени озабоченные проблемами внешнего мира.

Таких людей, на самом деле, большинство.

Поэтому выражение «простой человек» не означает «примитивный человек». Скорее это ближе к понятиям «мещанин» или «обыватель» — в хорошем смысле слова.

Понятие элиты у нас сегодня существует в извращенном виде. То есть под элитой понимается группа людей, имеющих либо очень высокий доход, либо общественную известность и социально-политическую значимость.

А в устойчивом обществе элита — это люди, имеющие вполне определенное, конкретное происхождение, образование и положение в обществе.

Но, скажем, в американском обществе элита формируется вполне демократически. В нее входят люди, которые сами всего достигли. А в европейском (прежде всего в английском) обществе элита — это совсем другие группы. Состоящие из потомков знатных людей. И в этом глубокое различие между американской и английской демократиями.

У нас, в России, сегодня общество напоминает бурлящий котел. Наверху оказываются то одни люди, то другие. В подобном неустоявшемся обществе настоящей элиты быть не может. Сегодняшняя элита и завтрашняя — разные группы. Если говорить о политике, то нынешние представители элиты могут стать изгоями буквально через несколько месяцев. Или даже дней. Вспомним хотя бы Руцкого, Хасбулатова, Лигачева, Горбачева. О бизнесменах можно сказать то же самое: Мавроди, Олег Бойко, Шамиль Тарпищев, Артем Тарасов (хотя и в меньшей степени).