Отто фон Бисмарк - Мысли и воспоминания. Том I

Гораздо сложнее в настоящую минуту задачи внутренней политики. Со смертью кардинала Франчи мои переговоры с нунцием [732]в ожидании инструкций из Рима нисколько не подвигаются. А в инструкциях, которые привез архиепископ Новокесарийский, требовалось, чтобы status quo ante [ положение до] 1870 г. было восстановлено в Пруссии если и не в форме договора, то хотя бы фактически. Подобные принципиальные уступки немыслимы ни с той, ни с другой стороны. Папа фактически не имеет возможности чем-либо компенсировать нас; партия центра, [733]враждебная государству пресса, польская агитация не послушают папы, хотя бы его святейшество [734]и вздумал приказать этим элементам поддержать правительство. Хотя силы, объединенные в партии центра, борются в настоящее время под знаменем папы, но они сами по себе враждебны государству и будут таковыми, хотя бы они не могли долее прикрываться знаменем католицизма; их связь с партией прогрессистов [735]и с социалистами, основой которой является вражда к государству, независима от спора о церковных делах. По крайней мере в Пруссии избирательные округа, из которых пополняется центр, — включая сюда дворян Вестфалии и Верхней Силезии, коими руководят иезуиты и коих они с умыслом направляют на ложный путь, — были, под влиянием демократических принципов, в оппозиции правительству и до возникновения спора о церковных делах. [736]При таких обстоятельствах папский престол не может предложить нам никакого эквивалента за те уступки, каких он от нас требует, тем более что он не может в настоящее время оказывать влияние на иезуитов, занимающихся германскими делами. Бессилие папы без их поддержки обнаружилось особенно ясно при дополнительных выборах, когда католики вопреки желанию папы подавали голоса за социалистических кандидатов и доктор Моуфанг в Майнце публично принял на себя известные обязательства в этом отношении. Переговоры, ведущиеся здесь с нунцием, не могут выйти из стадии предварительной рекогносцировки. Я вынес из них такое впечатление, что пока нет возможности закончить их, но, по моему мнению, все-таки надобно стараться, чтобы они не были окончательно прерваны; этого желает, кажется, и нунций. В Риме, очевидно, полагают, что мы нуждаемся в поддержке сильней, чем это на самом деле имеет место, и преувеличивают помощь, которую они, при самом добром желании, могут оказать нам в парламенте. Новые выборы в рейхстаг [737]переместили центр тяжести последнего гораздо более вправо, чем ожидали. Перевес либералов уменьшился, и притом сильнее, чем показывают цифры. Предлагая распустить парламент, я не сомневался, что избиратели больше расположены к правительству, нежели депутаты; и в результате многие депутаты, избранные вновь, несмотря на их оппозицию правительству, могли добиться переизбрания, только дав обещание поддерживать правительство. Если они не сдержат своего обещания и придется снова распустить парламент, то они потеряют доверие избирателей и не будут более избраны. Последствием ослабления связей с депутатами либеральной партии и центра будет, смею думать, большая сплоченность союзных правительств. Возрастающая угроза со стороны социал-демократии, увеличение с каждым годом опасной разбойничьей шайки, обитающей вместе с нами в наиболее крупных городах, отказ со стороны большинства рейхстага помочь правительству в борьбе с этой опасностью — все это вынуждает в конце концов немецких государей, их правительства и всех приверженцев государственного порядка к солидарности в самозащите, которую демагогическим нападкам ораторов и прессы не одолеть до тех пор, пока правительства будут действовать единодушно и решительно, как в настоящее время. Цель Германской империи — правовая защита; парламентская же деятельность при образовании существующего ныне союза государей и городов рассматривалась лишь как средство для достижения целей союза, но отнюдь не как самоцель. Я надеюсь, что поведение рейхстага избавит союзные правительства от необходимости когда-либо сделать практические выводы из этого правового положения. Но я не уверен, что большинство избранного ныне рейхстага будет подлинным выразителем несомненно лояльно и монархически настроенного большинства немецких избирателей. Если этого не будет, в порядок дня снова встанет вопрос о роспуске рейхстага. Не думаю, однако, чтобы подходящий момент для этого наступил уже нынешней осенью. Если правительству придется обратиться снова к избирателям, то вопрос о хозяйственной и финансовой реформе, если только он будет правильно понят народом, явится прекрасным орудием в руках союзных правительств; но для этого нужно, чтобы этот вопрос был обсужден в рейхстаге, а это не может состояться ранее зимней сессии. Необходимость увеличить доходы, повысив косвенные налоги, чувствуется во всех союзных государствах и была единогласно признана их министрами в Гейдельберге. [738]Несогласие с этим парламентских теоретиков не встретит в конце концов сочувствия производительной массы населения.

Нижайше прошу ваше величество отнестись с благосклонным вниманием к этому краткому очерку современного положения дел и не лишать меня впредь высочайшей милости вашего величества…

«От всей души благодарю вас за крайне интересное изображение нынешнего политического положения, которое вы были так любезны прислать мне из Киссингена, наметив в вашем письме и те цели, которые ставит перед собой ваша большая политика на ближайшее будущее. Искренне желаю, чтобы Киссинген и дополнительный курс лечения поддержали ваши исполинские силы, необходимые для осуществления этих планов; эти силы понадобятся вам уже ко времени ближайшей сессии рейхстага. Да послужит ваша энергичная деятельность по-прежнему на благо германской отчизны и да продлится она многие годы. Этого хотят все, кому дорого благоденствие Германии. Я также твердо надеюсь, что союзные правительства всегда будут действовать единодушно и сплоченно, когда придется обуздывать социал-демократическую опасность.

Прошу вас засвидетельствовать княгине чувства моего особого уважения и передать мой горячий привет вашему сыну, графу Герберту.

Еще раз от души благодарю вас, любезный князь, за ваше в высшей степени интересное письмо, доставившее мне огромное удовольствие, и прошу вас верить в совершенное уважение и доверие, с коим остаюсь неизменно вашим искренним другом

« Партенкирхен, 30 сентября 1878 г.

(Телеграмма)

Примите, любезный князь, мои горячие и искренние поздравления и пожелания в связи с радостным семейным событием, в коем я, как и во всем, что касается вас и вашей семьи, принимаю живейшее участие.