Отто фон Бисмарк - Мысли и воспоминания. Том I

Мой первый семестр совпал с Гамбахским праздником (27 мая 1832 г.), [31] Гамбахский праздник — политическая демонстрация 27 мая 1832 г. в Гамбахском замке (Баварский Пфальц), собравшая около 30 тысяч участников. Гамбахский праздник был одним из проявлений подъема национально-либерального движения в Германии в начале 30-х годов XIX века. его песни остались в моей памяти; третий семестр совпал с Франкфуртским путчем (3 апреля 1833 г.). [32] Франкфуртский путч — так Бисмарк называет вооруженное выступление республиканцев во Франкфурте-на-Майне 3 апреля 1833 г. Оно было подготовлено тайной организацией, состоявшей из ремесленников, студентов и др. Выступление в самом зародыше было подавлено войсками. Эти факты произвели на меня отталкивающее впечатление; мне, воспитанному в прусском духе, претило насильственное посягательство на государственный порядок. Я возвратился в Берлин не столь либерально настроенным, как до моего отъезда оттуда. Но эта реакция вновь ослабла, после того как я вошел в более непосредственное соприкосновение с государственным механизмом. То, что я думал о внешней политике, которой публика мало в то время интересовалась, было в духе освободительных войн, [33] Освободительная война, война за освобождение — так в немецкой литературе обычно называется война 1813–1815 гг. против Наполеона, установившего свое владычество в Германии. воспринятых под углом зрения прусского офицера. При взгляде на географическую карту меня раздражало, что Страсбургом владели французы, а посещение Гейдельберга, Шпейера и Пфальца [34] Бисмарк говорит об областях Западной Германии, во времена Наполеона частично присоединенных к Франции, а частично испытавших сильное влияние французских преобразований. возбудило во мне чувство мести и воинственное настроение. В период, предшествовавший 1848 г., аускультатору [35] Аускультатор — сдавший государственный экзамен начинающий чиновник, который должен был проходить стаж, в данном случае — в каммергерихте, т.е. в апелляционном суде. Аускультатор, начав проходить стаж как в суде, так и в административном учреждении, назывался правительственным референдарием. каммергерихта и правительственному референдарию без связей в министерских и высших ведомственных кругах почти невозможно было рассчитывать на какое бы то ни было участие в прусской политике. Ему нужно было сначала пройти однообразный, измеряемый десятилетиями путь по ступеням бюрократически лестницы, пока, наконец, высшие инстанции могли обратить на него внимание и приблизить его к себе. В качестве примера, достойного в этом отношении подражания, мне в моем семейном кругу указывали тогда на таких людей, как Поммер-Эше и Дельбрюк, а в качестве подходящего направления деятельности рекомендовали работать [в органах] Таможенного союза. [36] Таможенный союз в Германии был создан в 1833 г. В него вошли Пруссия, Гессен, Бавария, Вюртемберг и др., образовавшие единую таможенную территорию; впоследствии в него вошло большинство германских государств, исключая Австрию, против которой он был в значительной степени направлен. Лишь в 1853–1854 гг. Австрия добилась заключения с Пруссией таможенного договора. Пруссия играла ведущую роль в Таможенном союзе. Я же, насколько в моем возрасте вообще мог серьезно думать о служебной карьере, имел в виду дипломатическую деятельность даже после того, как встретил мало поощряющий прием со стороны министра Ансильона при моем обращении к нему по этому поводу. Как на образец тех качеств, которых недоставало нашей дипломатии, он указывал— не мне лично, а высшим сферам — на князя Феликса Лихновского, хотя личность эта вела себя в Берлине так, что не могла, казалось, рассчитывать на сочувственное отношение со стороны министра, происходившего из среды! протестантского духовенства. [37] Князь Феликс Лихновский (1814–1848) — прусский дворянин польского происхождения, состоял на русской службе, затем перешел на службу к претенденту на испанский престол Дон Карлосу, где быстро сделал карьеру. Яркий оратор, он пользовался большой известностью во время первого Соединенного ландтага. Убит повстанцами во время франкфуртского восстания 1848 г. Здесь Бисмарк намекает, очевидно, на нашумевшую дуэль князя в Берлине в начале 1841 г.

Министр находил, что наше доморощенное прусское поместное дворянство не могло дать дипломатии необходимого ей пополнения и не в состоянии было возместить недостаток в дарованиях, который он замечал в личном составе этого ведомства. Такой взгляд имел известное основание. В качестве министра я всегда питал особое расположение к коренным прусским дипломатам, как к своим землякам, но долг службы редко позволял мне проявлять это предпочтение на деле: обычно — лишь в тех случаях, когда я имел дело с лицами, перешедшими с военной службы на дипломатическую. У чисто прусских дипломатов из штатских, не знакомых вовсе или недостаточно знакомых с военной дисциплиной, я обыкновенно встречал излишнюю склонность к критике, к всезнайству, к оппозиции и личной обидчивости; все это усиливалось неудовольствием, которое испытывает эгалитарное чувство старого прусского дворянина, когда человек одного с ним положения оказывается выше его или, — вне отношений, связанных с военной службой, — становится его начальством. В армии эти круги на протяжении столетий свыклись с подобной возможностью и, достигнув более высоких постов, вымещают на своих подчиненных остаток того недовольства, которое испытывали сами по отношению к прежнему начальству. В дипломатии дело осложняется тем, что аспиранты [38] Аспирант — в данном случае кандидат на должность по ведомству иностранных дел. См. гл. X. из числа состоятельных лиц или лиц, случайно владеющих иностранными языками, особенно французским, претендуют в силу этого на особые преимущества и оказываются самыми требовательными и наиболее склонными к критике руководящих сфер. Знание языков, хотя бы в объеме знаний обер-кельнера, легко давало у нас людям повод считать себя призванными к дипломатической карьере. Так было до тех пор, пока предъявлялось требование, чтобы наши дипломатические донесения, в особенности адресуемые ad regem [королю], писались на французском языке. Правда, это соблюдалось не всегда, но официально оставалось в силе до моего назначения министром. Из числа наших посланников старшего поколения я знавал нескольких, которые, не разбираясь в политике, достигли высших постов единственно благодаря тому, что свободно владели французским языком; да и они сообщали в своих донесениях только то, что могли бегло изложить на этом языке. Мне еще в 1862 г. [39] В 1859–1862 гг. – Бисмарк был прусским посланником в Петербурге. приходилось писать свои служебные донесения из Петербурга по-французски; посланники, которые писали и частные письма министру на этом языке, считались в силу этого одаренными особым призванием к дипломатии, хотя бы даже они были известны как неспособные к политическому суждению.