Лидия Яновская - Почему вы пишете смешно?

«Великий комбинатор. Минеральный фонтан. Профессор киноэтики. Секция пространственных искусств. „Флирт вождей“. Ребусы. Идеология заела».

Ильф явно предчувствует новый роман — о великом комбинаторе Остапе Бендере (потому что именно Бендеру, герою «Двенадцати стульев», уже принадлежал этот титул) — и составляет еще не план, а какое-то подобие плана из ситуаций, к которым мог быть причастен Остап. Только одна из этих записей была сбережена для романа: «Ребусы. Идеология заела». Выражение «Минеральный фонтан» стало толчком для одного из рассказов цикла «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска». «Профессор киноэтики» неоднократно появлялся в записях Ильфа («Профессор киноэтики. А вся этика заключается в том, что режиссер не должен жить с актрисами») и закрепился в его фельетоне «Для моего сердца», снабженный фамилией Глобусятников. Запись «Флирт вождей» осталась неиспользованной, но она, безусловно, перекликается с известным отступлением о «большом» и «маленьком» мире в «Золотом теленке»: «Под все мелкие изобретения муравьиного мира подводится гранитная база „коммунистической“ идеологии… И пока в большом мире идет яростная дискуссия об оформлении нового быта, в маленьком мире уже все готово: есть галстук „Мечта ударника“, толстовка-гладковка, гипсовая статуэтка „Купающаяся колхозница“ и дамские пробковые подмышники „Любовь пчел трудовых“». Уродливое и звучное словосочетание «флирт вождей» — всего-навсего перелицовка не очень умной, но распространенной игры «флирт цветов» — в стремлении подвести под нее «гранитную базу».

По-настоящему замысел нового романа захватывает Ильфа и Петрова летом 1929 г., сначала параллельно «Летучему голландцу», потом начиная теснить повесть.

В июне или июле (одновременно с июньско-июльской записной книжкой) набрасывает Ильф первый подробный, фабульный план «Великого комбинатора» — об Остапе Бендере, ищущем девушку, которую он мог бы выдать за наследницу американского солдата [36] Ср. в «Золотом теленке» (глава «Дружба с юностью»): «…разыскиваются наследники американского солдата Гарри Ковальчука, погибшего в тысяча девятьсот восемнадцатом году на войне. Наследство — миллион!..» , о борьбе его за эту девушку, о кооперативном жилищном строительстве и о наболевшей, богатой сатирическими сюжетами теме распределения квартир.

План начинался так: «Глава 1. Новый дом в Москве заканчивается постройкой. Весенний слух об управдомах. Вокруг дома, как шакалы, ходят члены-пайщики кооператива. Они прячутся друг от друга и интригуют. Множество жизней и карьер, которые зависят от нового дома…»

Многие положения плана, несмотря на свою краткость, красноречивы и сатиричны: «Распределение комнат. Поразительное событие на общем собрании. Узкая фракция. Приметы дробления общих собраний»; «Силы, поднятые Остапом против постройки. Жильцы дома, подлежащего разрушению. Учреждение, которое не хочет выехать, потому что при этом его обязательно выгонят из Москвы»; «Выписывают родственников. Специальный брак» (речь идет, конечно, об искусственном уплотнении квартир) и т. д. и т. п.

И хотя план не пошел дальше десяти глав первой части и не был принят авторами для совместной работы, многие сатирические и юмористические детали его настойчиво встречаются в вариантах романа о великом комбинаторе, а отдельные элементы — даже в окончательном тексте.

Примерно в тот же период — в июне или июле 1929 г. — Ильф и Петров по командировке «Чудака» совершают поездку в Ярославль.

Очерк об этой поездке («Ярославль перед штурмом») появился в одном из сентябрьских номеров «Чудака». В июньско-июльской записной книжке Ильфа поездка отразилась глухо, казалось бы, одной записью: «Узнавание Москвы в различных частях Ярославля. Очень приятное чувство». И рядом, словно бы и не относящиеся к Ярославлю, такие записи: «Шофер Сагассер»; «Чуть суд — призывали Сагассера — он возил всех развращенных, других шоферов не было»; «Шофер блуждал на своей машине в поисках потребителя». Но в одном из листов «Дела № 2» [37] Лист 5, «Аттракционы»; заполнялся, судя по содержанию, вслед за июньско-июльской книжкой Ильфа, но раньше августовской работы сатириков над романом; датируется концом июля 1929 г. Е. Петров заметил под номером 40: «Ярославский шофер». Это значило: ввести в роман ярославского шофера.

По-видимому, именно в Ярославле повстречался Ильфу и Петрову этот поразивший их воображение шофер, который в записях Ильфа назван Сагассером, в первом варианте романа станет Цесаревичем и наконец превратится в знаменитого Адама Козлевича, водителя Антилопы-Гну из «Золотого теленка».

Остап Бендер толкал к сюжету, связанному с погоней за деньгами. Этот второй персонаж наводил на мысль послать героев в автомобильное путешествие.

Зачем? За чем же еще мог ехать Бендер, как не за миллионом?

Куда? Конечно, в Одессу. Вот еще одна запись из «Аттракционов»: «Бухгалтер — родственник микадо. История о проститутке, которую хотели похитить. О кладах и легендах. Нищая мечтающая Одесса». «Нищая мечтающая Одесса», где так любили фантазировать и говорить о миллионах, где еще верили в клады и в бухгалтеров — родственников микадо, — вот куда должны были устремиться герои нового романа (только при последней, окончательной правке Одесса была заменена городом Черноморском).

Именно теперь перед Ильфом и Петровым один за другим ложатся листки: «Аттракционы», «Отыгрыши», «Типы и выражения». Большей частью они заполнены Петровым. Но это результат совместной работы писателей. В двух-трех случаях их перья встречаются на одной странице и даже в одной строке. Например: «Театр малых форм», — аккуратно вписано Е. Петровым. И дополнено не столь изящным почерком Ильфа: «С больш[ими] формами» (л. 11, «Отыгрыши»).

Многие из этих записей интересны сами по себе, их можно читать, как читают записные книжки Ильфа:

«Человек построил целый город, чтобы получить комнату».

«Современный Диоген, который стал мудр, потому что сидел в бочке».

«Бендер с своей шпаной устраивает вечер писателей».

«Праздник сбора винограда в жилтовариществе».

«До Сезанна французские рощи были похожи на Коро».

«Коммунист, возведенный дружественной державой в герцоги».

Но «Аттракционы» и «Отыгрыши» в целом, в отличие от записных книжек Ильфа, носят все-таки преимущественно рабочий характер. В них виден не только Ильф с его стремлением заносить в тетрадь юмористические выражения или подробности сюжета, переписывать, уточняя интонацию, дополняя нужным словом, Ильф с его привычкой размышлять на бумаге. В «Материалах к „Великому комбинатору“» сказалась и рабочая манера Е. Петрова: подготовительную работу он проводил большей частью «в уме», заготовки держал в памяти. Эта его привычка «замечать в уме» видна и в записях к роману. Многие из них скупы, конспективны. Часто это не запись выражения, детали, сюжета, а лишь намек на выражение, деталь, сюжет, которые помнят авторы. Иногда такой намек можно расшифровать, обратившись к записям Ильфа того же времени.