Петр Хохлов - Над тремя морями

С огромным рвением, присущим его темпераментной натуре, Шио Бедзинович включился в боевую работу. После нескольких тренировочных полетов с торпедой он доложил командиру полка, что готов выполнить любую задачу. Случай вскоре подвернулся. 28 сентября предстояло внезапными торпедными ударами с малой высоты потопить боевые корабли противника в военно-морской базе Констанца. Ведущим группы торпедоносцев назначили полковника Ш. Б. Бедзинашвили.

Накануне он весь день тщательно готовился к этому ответственному полету. Под вечер зашел в штаб дивизии и прямо ко мне:

- А не слетать ли нам вдвоем на Констанцу? По старой памяти, Петр Ильич.

Я хорошо понимал Шио Бедзиновича. Ему, конечно, нелегко придется в столь сложном полете после дли тельного перерыва в боевых действиях, и успех во мнгом будет зависеть от опытного ведущего штурмана. Потому я с готовностью ответил:

- Буду рад, Шио Бедзинович, быть рядом с вами. Я тут же начал готовиться к полету, надеясь, что мое решение не встретит возражений со стороны командира дивизии.

Боевой вылет назначили на 8 утра, и мы условились с Шио Бедзиновичем встретиться в 6 утра в столовой управления дивизии.

Уже заканчивался завтрак, когда в столовую зашел полковник Токарев.

- Вот вы где, Петр Ильич, - заговорил он прямо от двери. - А я ищу вас. Поторапливайтесь. Нам с вами лететь в Бердянск по вызову генерал-полковника Жаворонкова.

Так рухнул мой план полета на Констанцу с полковником Бедзинашвили. Командир дивизии не решился нарушить распоряжение вышестоящего начальства, на мою просьбу - разрешить слетать на Констанцу - ответил категорично:

- Садитесь со мной в машину - и на аэродром. Мы обнялись с Шио Бедзиновичем, и я почувствовал, как он расстроен этой неожиданной переменой.

Будучи в Бердянске, мы с Токаревым в конце дня узнали, что из группы торпедоносцев, летавших на Констанцу, два не вернулись обратно, и среди них - самолет, на котором летел Шио Бедзинович Бедзинашвили - мой давний, прекрасный боевой товарищ. Память о нем свежа до сих пор.

К концу 1943 года под ударами советских войск немецко-фашистские захватчики оставляли один за другим свои оборонительные рубежи на юге и с боями отходили на запад. Теперь Крым, занятый противником, был блокирован со стороны Перекопского перешейка войсками 4-го Украинского фронта. Снабжение и поддержку своей крымской группировки фашистское командование стало осуществлять только по морю и воздуху. Интенсивность морских перевозок в Крым из портов Румынии и Болгарии значительно возросла. В связи с этим боевая деятельность авиации Черноморского флота с каждым днем приобретала все более важное значение.

Командование Черноморским флотом принимало срочные меры к тому, чтобы приблизить базирование корабельных и авиационных частей к наиболее вероятным районам боевых действий на море. 2-я гвардейская минно-торпедная авиационная дивизия частью сил была перебазирована на полевой аэродром Скадовск. Таким образом, образовалась скадовская авиационная группа, состоящая из торпедоносной, бомбардировочной и истребительной авиации. Довольно близкое ее базирование от морских коммуникаций, ведущих в Крым от военно-морских баз Румынии и Болгарии, дало возможность надежно контролировать переходы конвоев, отдельных транспортов противника и наносить по ним сосредоточенные торпедно-бомбовые удары. Противник нес значительные потери.

В Скадовске разместилась и морская база, куда перебазировались торпедные катера, которыми командовал капитан 2-го ранга В. Т. Проценко. А на аэродром Скадовск был перебазирован 23-й отдельный штурмовой авиаполк ВВС флота. В оперативном отношении он находился в подчинении гвардии полковника Токарева. Теперь Н. А. Токарев возглавлял мощную авиационную группу, и она в боевых операциях на море взаимодействовала с торпедными катерами и подводными лодками.

В этот напряженный период боевых действий Николаю Александровичу Токареву было присвоено звание генерал-майора авиации. 30 января 1944 года командующий флотом лично вручил ему генеральские погоны, но в этот день Токарев не успел прикрепить их к своему обмундированию. А следующий день оказался роковым и последним днем в его жизни.

31 января один из полков авиагруппы осуществлял бомбовый удар по противнику в открытом море. Сброшенные бомбы не причинили существенного вреда вражескому конвою, поставленную боевую задачу нельзя было считать выполненной. Николай Александрович, как всегда, близко к сердцу воспринял неудачу. Принял решение - повторить боевой вылет.

Медлить было нельзя. Расчетные данные говорили, что вражеский конвой в скором времени втянется в порт Евпатория. А там - малые глубины, не позволяющие применять авиационные торпеды. Противника нужно во что бы то ни стало перехватить в море. А для этого не позже как через час надо вылетать.

Токарев так и сказал командиру 36-го МТАП: - Даю час на подготовку торпедоносцев к вылету. - И при этом добавил: - Группу самолетов поведу.

Спустя полчаса после этого разговора Николай Александрович уже прибыл на аэродром. Однако доклад командира полка оказался неутешительным. В готовности к вылету пока только два торпедоносца. На подготовку остальных восемнадцати уйдет не менее часа.

Взвесив обстоятельства, Токарев решил атаковать противника двумя торпедоносцами. Приказал начальнику штаба срочно вызвать меня для полета.

Я в это время находился на соседнем аэродроме, в 23-м штурмовом полку, где готовился бомбо-штурмовой удар по катерам противника в море. Расстояние между аэродромами, на которых находились командир дивизии и я, ведущий штурман, невелико - 15-20 минут хода автомашины. Но грунтовая дорога оказалась размытой дождями и местами сильно разбита гусеничными машинами. Как ни старался шофер грузовика выжимать скорость, мы еле двигались. А в полукилометре от аэродрома у грузовика лопнул баллон. В отчаянии я пошел пешком по вязкой дорожной грязи, еле выдергивая ноги. Наконец граница аэродрома. И тут вижу взлет двух торпедоносцев и восьми истребителей прикрытия. Но один из торпедоносцев, сделав круг над аэродромом, вновь приземлился, а второй в сопровождении восьмерки истребителей устремился в морскую даль.

Что бы это могло быть? На аэродроме все прояснилось. Тщетно прождав с полчаса, Токарев, чтобы не упустить время, поднял в воздух два торпедоносца. Но и двойки не получилось. Один из самолетов из-за неисправности тут же опустился на аэродром. И получилась, невероятная картина: на морскую цель вылетел лишь один торпедоносец Н. А. Токарева в сопровождении восьмерки "аэрокобр".

Находившимся на аэродроме стало не по себе. Всех охватило чувство тревоги за командира дивизии. Конечно, Николай Александрович не упустит возможности потопить вражеский транспорт. Но ведь весь зенитный огонь противника будет нацелен на единственный наш торпедоносец.