Алиса Бейли - Неоконченная автобиография

Я работала в кафетерии и училась быть хорошим вегетарианским поваром. Первой моей обязанностью в Кротоне был вынос вёдер с отходами, так что я начала с самого низа и наблюдала за людьми — по большей части мне незнакомыми — с большим интересом. Очень многие из них мне чрезвычайно нравились. К некоторым я испытывала неприязнь. Я пришла к двум выводам: что, несмотря на все разговоры о сбалансированной диете, все они не были особенно здоровыми, а ещё я обнаружила, что чем более строгий и сектантский у человека подход к вегетарианству, тем большие критицизм и превосходство он демонстрирует. В Кротоне были вегетарианцы, которые не потребляли ни сыра, ни молока, ни яиц, потому что это животные продукты, и считали себя очень и очень добродетельными, продвинувшимися по пути к духовному просветлению. Но они могли злословить по любому поводу. Меня это удивляло, и я пришла к заключению, что лучше есть бифштексы и не иметь злого языка, чем быть строгим вегетарианцем и взирать на мир с пьедестала превосходства. Опять-таки, я хотела бы подчеркнуть, что обобщения не помогают. Я знала многих вегетарианцев, которые были приятными, мягкими, добрыми и приветливыми.

155]Именно в этом, 1918 году я впервые открыла, кто именно приходил ко мне в Шотландии, когда я была пятнадцатилетней девочкой. Я была допущена в Эзотерическую Секцию (Э.С.) Теософского Общества и посещала собрания. Впервые войдя в Священную Комнату, я увидела обычные портреты Христа и Учителей Мудрости, как называют Их теософы. К моему удивлению, там висел портрет моего посетителя, который смотрел прямо на меня. Здесь не было ошибки. Это был тот человек, который вошёл в гостиную моей тётушки, и Он не был Учителем Иисусом. Я была тогда неопытной и, бросившись к одному из старших членов персонала в Кротоне, спросила имя этого Учителя. Он сказал мне, что это Учитель К.Х., и тогда я совершила одну коренную ошибку, за которую расплачиваюсь до сих пор. Считая, что ему будет приятно, и нисколько не собираясь хвастаться, я наивно воскликнула: “О, тогда Он, должно быть, мой Учитель, потому что я беседовала с Ним и всегда была под Его руководством”. Эта особа смерила меня взглядом и процедила уничтожающим тоном: “Надо ли понимать так, что вы считаете себя учеником?” Впервые в жизни я столкнулась с духом соперничества в Теософском Обществе. Однако урок был для меня благотворным, я извлекла из него пользу. Научиться держать язык за зубами важно для групповой работы, это один из первых уроков, который придётся усвоить любому, кто связан с Иерархией.

Всё это время дети подрастали, учились и доставляли мне большую радость. В кратких случайных письмах Уолтера Эванса не было ничего, что указывало бы на изменение его характера, и я снова стала обдумывать необходимость развода. Поскольку война приближалась к концу, я проконсультировалась с юристом; по его мнению, я не встретила бы препятствий.

В январе 1919 года я познакомилась с Фостером Бейли и позднее, 156]когда мне удалось получить развод, мы поженились. Бракоразводный процесс начался ещё до встречи с ним. Процедура развода ужасно пугала меня, но оказалось, что нет ничего проще. Аргументы были весомыми, свидетели — весьма уважаемыми. Моя давняя подруга г-жа Джон Везерхед пошла со мной на слушание дела. Меня привели к присяге; судья задал мне один-два вопроса о местопребывании и возрасте детей, затем сказал: “Я ознакомился с показаниями ваших свидетелей, г-жа Эванс, возьмите постановление суда и примите опеку над детьми. До свиданья. Следующий”. Так окончился тот период. Я была свободна и знала, что для детей так лучше всего. Калифорния — один из тех штатов, где труднее всего получить развод, и быстрота моего бракоразводного процесса подтверждает справедливость моего дела и правильность моих аргументов. Уолтер Эванс не оспаривал решения суда.

В течение 1919 года Фостер Бейли и я всё больше погружались в теософскую работу; с нами тесно сблизился д-р Вудруф Шеферд. Я жила тогда на Бичвуд Драйв с тремя детьми, а Фостер Бейли жил в палатке в Кротоне. Он демобилизовался после заключения перемирия, но ему был предоставлен многомесячный отпуск по болезни, так как он попал в аварию во время пилотирования самолёта, тренируя армейских наблюдателей. Меня познакомил с ним Дот Везерхед после моей лекции в Кротоне; он не только нас познакомил, но и помог мне осознать некоторые оккультные истины, а также освоиться в Кротоне. Фостер резюмировал свои воспоминания о нашем знакомстве в следующих словах: “Всё, что я увидел, была копна волос на костлявой женщине!” У меня всегда были густые волосы. Это семейное наследие, и у трёх моих девочек восхитительные густые волосы. Я никогда не забуду замечания своей старшей дочери Дороти (которая славится своими двусмысленными замечаниями). Однажды в Англии я, вымыв голову, сидела в саду 157]в Оспринг Плейс, Фавершам, и сушила волосы. Дороти выглянула из окна и воскликнула: “Ах, мама, если бы ты всё время держалась к людям спиной и они видели только твои замечательные волосы, они бы не догадывались, сколько тебе лет!”

В конце 1919 года г-на Бейли назначили национальным секретарём Теософского Общества. Д-р Шеферд был назначен директором по рекламе, а я стала редактором журнала нашей секции “Мессенджер” (“Вестник”) и председателем комитета, управляющего Кротоной. Таким образом, нам были открыты все фазы работы, все политические соображения и принципы, которыми руководствовалось правление. Генеральный секретарь, г-н А.П.Уоррингтон, был нашим близким другом, друзьями были и все старшие сотрудники. Казалось, что царят истинная гармония и подлинный дух сотрудничества. Но постепенно мы обнаружили, какой поверхностной была эта гармония. Понемногу мы вступали в самую тяжёлую и мучительную пору. Наша привязанность и личная преданность были на стороне наших друзей и соратников, но чувство справедливости и приверженность руководящим принципам постоянно подвергались суровому испытанию. Правда заключалась в том, что руководство Теософского Общества в Соединённых Штатах и ещё больше в Адьяре (международном центре) было в то время реакционным и придерживалось устаревших взглядов, тогда как новый подход к жизни и истине, свобода интерпретаций и безличность должны были направлять политику и методы Т.О., но это было не так. Общество было основано для установления всеобщего братства, а вырождалось в сектантскую группу, заинтересованную, скорее, в основании и сохранении лож и увеличении числа членов, чем в доведении до широкой публики истин Вневременной Мудрости. Доказательством является политика недопущения в Э.С. для духовного обучения никого, кто два года не состоял членом Т.О. Почему 158]не допускать к духовному обучению того, кто в течение двух лет не продемонстрирует своей лояльности организации? Зачем требовать от людей прерывать связи с другими группами и организациями и клясться в верности так называемому “Внешнему Главе” Э.С., когда единственная верность, которая требуется, — это верность служению духовной Иерархии, своим ближним и, прежде всего, собственной душе? Ни одна личность не имеет права требовать духовных обетов от других личностей. Единственный обет, который должен давать человек, — это обет, сначала, собственной внутренней божественности, Душе, а позднее Учителю, под водительством Которого он может более действенно служить своим ближним.