Михаил Хомуло - Полк, к бою !

- Держись, - сказал в конце разговора командир полка. - Скоро надо будет встречать "гостей". А за пленного спасибо!

Глава вторая.

"Сражаться до последнего патрона!"

Был пасмурный и дождливый день. Бойцы промокли, в траншеях и ходах сообщения по колено жидкой грязи.

С утра мы с комиссаром батальона обошли все роты. Еще раз проверили систему огня, знание личным составом своих задач. Поговорили с людьми, рассказали им о пленном и о том, что гитлеровцы в ближайшее время готовятся перейти в наступление. Несмотря на непогоду, личный состав настроен по-боевому.

- Москва ведь сзади, товарищ комиссар. Откатываться больше некуда, значит, будем стоять насмерть! - услышал я голос пулеметчика, с расчетом которого как раз говорил Иван Иванович.

Во второй половине решили навестить танкистов. Но только приблизились к первому окопу, из которого выдавались лишь башня да длинный ствол орудия, как Иванов дернул меня за рукав. Сказал, кивнув в сторону шоссе:

- Смотри, целая кавалькада эмок стоит.

На обочине, в нескольких сотнях метров от опушки леса, действительно стояла колонна легковых машин. А впереди нее, прямо на шоссе, о чем-то беседовала группа военнослужащих. Отметил про себя: двое в кожаных пальто и защитных фуражках военного образца.

- Какое-то, видимо, большое начальство, - будто отгадал мои мысли комиссар.

- Может, командарм?

- У командарма одна эмка, а здесь вон сколько...

- Пошли, Иван Иванович, доложимся. Начальство ведь в нашем районе.

По кювету шоссе направились к прибывшим. Они тоже тронулись с места, пошли в нашем направлении. Вскоре в одном из приближающихся я узнал командира дивизии генерал-майора К. М. Эрастова. Он на ходу что-то докладывал коренастому мужчине в кожаном пальто. Левее их, тоже в таком же пальто, шел круглолицый, с седой бородкой блондин. У него, как и у шедшего рядом с нашим комдивом, на кожанке не было никаких знаков различия. Что же это за люди?

В нескольких десятках метров от опушки леса группа, остановилась. Отсюда передний край обороны нашего батальона просматривается очень хорошо.

Мы с комиссаром замедлили шаг, не осмеливаясь подойти ближе к группе и прервать начальственный разговор. А коренастый мужчина тем временем поднес к глазам бинокль и начал осматривать позиции батальона. Командир дивизии что-то пояснял ему.

Я не сводил глаз с собеседника комдива. Его движения были медленны, суровое лицо с выступавшим вперед массивным подбородком говорило о незаурядной силе воли этого человека. Но кто это, кто?

Но вот, повернув голову в нашу сторону, этот человек, видимо, спросил у комдива, кто мы такие. Генерал-майор Эрастов доложил.

- Подойдите ко мне! - властно приказал нам человек в кожаном пальто.

Мы с комиссаром подошли, представились. Не сводя с меня суровых серых глаз, коренастый спросил:

- Сколько командуете батальоном?

- Неделю, - ответил я. - Батальон принял в бою.

- Как построили оборону?

Я вынул схему обороны, доложил по ней свое решение. Что было видно отсюда, показал и на местности, не забыв упомянуть о танках, о том, как мы намерены использовать их в оборонительном бою.

- Сколько человек в ротах? - спросил коренастый.

- По шестьдесят. Вот если бы роты пополнить и довести их численность до семидесяти - семидесяти пяти человек, - начал я высказывать мысль, которая давно уже сидела у меня в голове, - можно было бы высвободить один взвод с переднего края и вторично оседлать им шоссе, углубив тем самым оборону батальона.

- Так дайте ему сотню человек, - приказал коренастый комдиву.

- Трудно, товарищ генерал армии, - покачал головой Эрастов. - В других полках людей и того меньше. По сорок - сорок пять человек в ротах...

Тот, кого наш командир дивизии назвал генералом армии, опустил голову, с минуту молча постоял в такой позе, обдумывая что-то. Потом повернулся и сказал стоящему за ним стройному и красивому генерал-лейтенанту:

- Василий Данилович, надо наскрести тысячи полторы бойцов и дать в эту дивизию.

- Тяжеловато, Георгий Константинович. Вы же знаете, что Верховный запретил брать резервы с флангов.

- Знаю. Возьмите где угодно! За это перед Верховным отвечать буду лично я!

Генерал-лейтенант молча пожал плечами.

- Ну а если ты, комбат, получишь пополнение, но не удержишь занимаемого рубежа? - спросил генерал армии и строго, в упор посмотрел на меня.

- Удержим! Вот тогда обязательно удержим, товарищ генерал армии! твердо ответил я.

Он долго смотрел на меня. Его темно-серые глаза, казалось, сверлили насквозь. Но взгляд его я выдержал.

- Смотри! Фашисты должны костьми лечь перед вашей обороной, понял? Ни шагу назад! Сражаться до последнего патрона! Так и передай всему личному составу батальона.

Сказав это, генерал армии повернулся, подошел к подъехавшей машине, сел в нее и уехал.

- Ты хоть знаешь, лейтенант, с кем сейчас разговаривал? - спросил меня полковник из сопровождавших коренастого лиц.

- Нет, - ответил я.

- Запомни, это командующий войсками Западного фронта, - сказал полковник. И, хлопнув меня по плечу, дескать, не робей, побежал к своей машине.

Так произошло мое знакомство с одним из выдающихся наших военачальников - Георгием Константиновичем Жуковым.

* * *

Вскоре в батальон действительно прибыло пополнение, - восемьдесят один человек. В основном ополченцы - рабочие московских заводов. Все они были страстными патриотами Родины, но, к сожалению, почти не обученными военному делу.

Среди пополнения было немало и моих ровесников. Более того, со схожими с моей судьбами. В раннем детстве многие из них так же, как и я, батрачили на кулаков, на заводчиков, по их спинам гуляло все, что ни попадало под руку хозяину или приказчику. Так же, как и мне, лишь Советская власть открыла им путь в человеческую жизнь.

Дороги, конечно, повели нас потом разные. Я, например, стал сельским учителем, они - кто слесарем высокой квалификации, кто техником, кто инженером. Но объединяло нас одно - любовь к Советской власти, которая дала нам счастье жизни, сознание огромной за нее ответственности и готовность драться за наш строй до последнего.

И еще, в той обстановке, в которой мы оказались на фронте, у меня имелось единственное преимущество перед ними - я был кадровым военным. И уж если говорить всю правду, то им я стал далеко не по своей воле.

Случилось это так. Когда пришло время мне идти на военную службу, я даже скрыл от призывной комиссии, что имею законченное среднее образование. Уж очень не хотелось попадать в полковую школу, куда отбирали наиболее грамотных бойцов. Почему? Да потому, что в то время младший комсостав служил не два года, как все, а три. Я же мечтал как можно быстрее вернуться снова к ребятам, к профессии учителя, которая мне так правилась.