Михаил Хомуло - Полк, к бою !

В заключение Климахин рекомендовал и мне завтра с утра пополнить роты за счет тыловых подразделений полка. Я же в свою очередь попросил его сменить кем-нибудь наш 3-й батальон, который в настоящее время удерживает на левом фланге дивизии деревню Хандоги. Свою просьбу обосновал тем, что между главными силами полка и этим батальоном находятся два других полка дивизии, а это затрудняет мне управление его подразделениями. Кроме того, 3-й батальон нужен мне и здесь для обороны господствующих высот.

Полковник Климахин пообещал во всем разобраться и свое решение сообщить позже.

Не прошло и часа после этого разговора, как начальник штаба полка передал по рации, что к 3.00 меня и командира дивизии вызывает к себе генерал-майор Кругляков. "Его командный пункт, - сказал майор Никитин, находится в том же самом немецком доте, в который он пришел к нам в первый день наступления".

Вызов на КП корпуса, который, как я знал, находится в шести километрах, был очень некстати. Ведь 1-й батальон готовится восстанавливать положение на правом фланге, а меня...

Что-то надо было предпринимать. А может, комкор поставит мне новую задачу и лучше пока попридержать 1-й батальон, не вводить его в бой?

- Вот что, - подумав, сказал я начальнику штаба, - приходите-ка ко мне, надо вместе обсудить обстановку.

А 1-й батальон тем временем уже завязал бой на правом фланге. Послышалась сильная автоматно-пулеметная перестрелка, стали рваться гранаты, немцы начали вовсю освещать местность. Вскоре стрельба перекинулась на весь участок обороны полка. Потом еще дальше. Гитлеровцы всполошились. Видимо, подумали, что наши части ночью перешли в наступление на широком фронте.

Стало светло почти как днем от непрерывно взмывающих в небо осветительных ракет. Трассирующие пули молниями пронизывали ночную темень. Заухала с обеих сторон артиллерия, зачавкали минометы. Зазвонили телефоны, заработали радиостанции, запрашивая обстановку в низах.

Мне тоже позволил полковник Климахин.

- Что у вас там происходит? - спросил он.

Доложил, что 1-й батальон выполняет приказ восстановить положение на правом фланге. А фашисты с перепугу открыли стрельбу повсюду, опасаясь, что наши войска перейдут в наступление на всем участке прорыва.

- В этой обстановке мне нельзя уходить отсюда, - сказал я Климахину, а время уже идти к командиру корпуса, чтобы не опоздать.

- Я доложу генералу Круглякову, - ответил мне он. Перестрелка между тем то нарастала, то затухала.

1-й батальон очистил траншею, но теперь гитлеровцы прочно удерживали ход сообщения, идущий к ним в тыл. А этот ход сообщения был у нас словно бельмо на глазу. Он давал противнику возможность скрытно подводить свои подразделения к нашему переднему краю и внезапно нападать на правый фланг. Требовалось выбить их и отсюда, а затем загородить ход рогатками из колючей проволоки и заминировать. Такие рогатки полковой инженер сделал еще днем, подготовил и противопехотные мины. А теперь саперный взвод ждал, когда же можно будет приступить к делу. Действительно, когда?

* * *

Прошло больше часа, а звонка от командира дивизии все не было. Пришлось связаться с ним мне.

- Не могу дозвониться до командира корпуса, - сказал Климахин. - А как у тебя обстановка?

- Бой идет жаркий. Из траншеи фашистов выбили, но они прочно засели в ходе сообщения. Если их оттуда не выкурить сейчас, ночью, то днем они используют его для подготовки своих контратак. Так и вчера было.

- Понятно... Но ты все-таки оставь за себя начальника штаба или заместителя, а сам давай выходи.

- А зачем вызывает комкор? - спросил я Климахина.

- Не знаю. Он мне ничего не сказал, когда звонил. Возьми на всякий случай карту, может, изменения какие будут. И быстрее выходи, а то опоздаешь.

Начальник штаба майор Никитин был рядом.

- Вот что, Александр Артемович, - сказал я ему, - первый батальон выбил гитлеровцев из траншеи, но этого мало. Надо ликвидировать их в ходе сообщения и заминировать его. Полковой инженер задачу получил. Я убываю к комкору. Остаешься за меня. Командуй. Если будут какие изменения, постараюсь позвонить тебе.

Взяв с собой лейтенанта Суслова, пошел, петляя по ходам сообщения, к комкору. По дороге забрели куда-то в тупик, совсем в стороне от КП командира корпуса. Пока же отыскали его, там уже был полковник Климахин с работниками оперативного отделения дивизии.

- Ну и ходишь же ты медленно! - упрекнул меня полковник. - Хорошо еще, что Кругляков пока отдыхает.

Генерал Кругляков принял нас уже в четвертом часу ночи. Выслушав Климахина, а затем меня об обстановке, сказал, что получен приказ командарма наступление прекратить, ибо цель его достигнута, и перейти к обороне.

Вызвал же он нас для того, чтобы и комдиву, и мне, как командиру полка, оседлавшего такие важные для корпуса высоты, лично довести задачи на предстоящий оборонительный период.

- А другим командирам я послал письменный приказ, - сказал генерал.

Пробыли мы у комкора недолго. Где-то через час я уже шел с адъютантом в обратном направлении, думая над словами командира корпуса - "цель наступления достигнута". Как понимать это? Ведь корпус наступал больше недели, а продвинулся всего на каких-то шесть, от силы восемь километров. Неужели такая цель и преследовалась?

На этот вопрос я получил ответ несколько позже, когда уже закончилась летне-осенняя кампания 1943 года. Когда в результате победы наших войск в Курской битве развернулось наступление на всем стратегическом фронте, и особенно на юге нашей страны. И активные боевые действия отдельными корпусами, которые проводила наша 33-я армия, тоже имели, оказывается, непосредственное отношение к общему наступлению. Ведь, несмотря на незначительные успехи, эти корпуса сковали, оттянули на себя довольно крупные силы немецко-фашистской группы армий "Центр", не позволив главному командованию вермахта перебросить их на юг, против других наших фронтов. Так вот в чем была разгадка слов нашего комкора!

* * *

Итак, оборона. Но простояли мы в ней недолго. 30 ноября наша дивизия получила приказ передать свою полосу обороны другому соединению 33-й армии, а самой отойти в тыл, в район восточнее Ляды. Здесь нам дали двухсуточный отдых. После него - снова марш, теперь уже на юг. Так 5 декабря дивизия опять вернулась в свою родную 10-ю армию.

Эта армия после летнего наступления активных действий тоже не вела, а стояла с октября в обороне.

Здесь в нашу 290-ю стрелковую начало поступать пополнение. Довели до полного штата и вооружение, автотранспорт, конский состав. Находясь во втором эшелоне армии, усиленно занимались боевой подготовкой.

В канун нового, 1944 года получили приказ: дивизии совершить ночной марш и сосредоточиться в лесах в 25-30 километрах северо-восточнее населенного пункта Чаусы Могилевской области.