Николай Ильин - Гвардейцы в воздухе

Самолет быстро терял высоту. Прыгать с парашютом - малая высота. Да и некуда. Под самолетом земля, занятая врагом. Баевский испытал тревожное для летчика ощущение внезапно наступившей непривычной тишины - совсем отказал мотор. Винт замер. Тогда он протянул руку к пожарному крану и перекрыл доступ бензина.

- Кальсин! - услышал Петр знакомый голос в наушниках. - У меня подбит мотор. Иду на вынужденную, прикрывай.

Огонь от пылающего мотора уже в кабине. Он добирается до ног, горят меховые унты, тлеют меховые брюки. Языки пламени лижут шею, подбородок. Едкий дым с воздухом втягивается легкими, затрудняя дыхание.

Напрягая волю, летчик приложил все умение, чтобы как-нибудь добраться до местности, пригодной для посадки. Быстро осмотрелся вокруг. Рядом с аэродромом дымят обломки "рамы". Шасси выпускать нельзя.

С трудом выровнив истребитель, Баевский сажает горящую машину с убранными шасси на фюзеляж рядом с вражеским аэродромом, километрах в восьмидесяти за линией фронта.

От соприкосновения раскаленного мотора со снегом и сырой землей поднялся столб пара. И дым и пар закрыли перед летчиком небо. Освободившись от привязных ремней и лямок парашюта, он почти ощупью живым факелом покинул кабину. Тут же метнулся в сторону от самолета. Вот-вот начнут рваться снаряды и бензобаки.

Горят брюки, куртка. Летчик отбежал в сторону и стал быстро размахивать руками, прихлопывая себя по бокам, груди и ногам, пытаясь погасить пламя. Убедившись, что пламя ему не потушить, Баевский сбросил их, остался в одной гимнастерке и шерстяных носках. От холода побежали мурашки по спине.

"Бежать надо от аэродрома противника", - сверлила мозг одна мысль.

Находящийся в воздухе Кальсин видел, как сел горящий самолет, как из него выскочил Баевский.

Распластав крылья, "ястребок" лежал на пахоте. Окутанный густым темным дымом невдалеке догорал сбитый "Фокке-Вульф-189". К горящим самолетам уже бежали люди.

Как спасти командира?

Советские летчики не оставляют друга в беде. Решение созрело быстро. Кальсин сделал над полем крутой вираж, выискивая место для посадки. Вначале зашел поперек борозд. Баевский тут же замахал шлемофоном - нельзя, мол, уходи, скапотируешь. Это понял и сам Кальсин, успевший разглядеть крупные отвалы земли. Развернулся он, по дыму определил направление ветра и стал заходить на посадку. В первый раз промазал. Площадка была слишком мала для Ла-5. Пришлось выполнить второй заход.

Бьют вражеские зенитки. Кальсин понимает, что посадка на пахоту опасна. Только бы не поломать шасси, так рассчитать, чтобы сесть поближе к самолету командира. Он осторожно подвел машину к земле. Мгновение - и "лавочкин", запрыгав на неровностях, резко затормаживаясь в вязком грунте, остановился. Откинув фонарь кабины, Кальсин отчаянно замахал командиру рукой. Тот подбежал.

Оба прекрасно понимали всю сложность обстановки. Трудно было сесть, но как взлететь с человеком на борту одноместного истребителя? С мягкого грунта? А тут еще впереди паутина высоковольтных электрических проводов. Кальсин оглянулся. Совсем уже близко бегущие к ним люди. Сомнения нет, это немецкие солдаты, Они размахивают автоматами, стреляют по самолету. Медлить нельзя.

- Давай быстрей сюда! - позвал Кальсин,

- Куда? - не понял Баевский.

- Сюда! - и показал за спину.

Командир втиснулся в кабину, между бронеспинкой и спиной пригнувшегося Петра. Мотор ревет на полных оборотах. Самолет поднимает хвост, но с места не трогается. Винт погнут, машину трясет. А впереди небольшой ров - значит взлетать придется в обратном направлении.

Надо развернуть машину на 180 градусов.

Баевский выскочил из кабины, бросился к хвосту, подхватил стабилизатор, малость приподнял хвост и развернул самолет в нужном направлении. Откуда и сила взялась.

- Садись, - крикнул Кальсин, показывая на фюзеляж.

- Вот чудак, - обругал себя Баевский. - Совсем забыл о люке. Сюда же техники ставят аккумулятор.

Тугой замок люка обычно открывают с помощью отвертки. Он открыл его ногтями, только кровь брызнула. А теперь голову в люк. Руками взялся изнутри за шпангоуты фюзеляжа, ногами уперся в снег и попытался раскачать самолет.

Совсем рядом огромной силы взрыв. Это раскаленные огнем бензобаки машины Баевского. Кальсин смахнул рукавом пот со лба. Выпустил посадочные щитки и, послав сектор газа вперед до отказа, энергичными движениями руля поворота помог раскачать самолет. Мотор взревел да самой высокой ноты.

Самолет потянуло было на нос, затем он тронулся с места, и, как бы радуясь тому, что наконец-то есть возможность вырваться из плена, начал разбег. Меняя направление, он бежал по неровной, покрытой снегом вперемежку с вязким черноземом площадке, не в силах оторваться, каждую секунду готовый сбить шасси и скапотировать. Но, видно, не для того совершил Кальсин эту посадку, чтобы не взлететь. Высокое летное мастерство помогло сделать, казалось, невозможное - одноместный истребитель с двумя летчиками на борту на глазах ошалевших фашистов оторвался от земли, каким-то чудом перемахнул через провода и на бреющем полете скрылся.

На аэродроме с нетерпением ждали возвращение летчиков. Горючее уже на исходе, а самолетов-то нет. Погода все хуже. Где же пара? Что могло случиться? Однополчане то и дело, словно сговорившись, нетерпеливо поглядывали на часы.

Из штабной землянки вышел Зайцев. С трудом скрывая волнение, он напряженно смотрел в ту сторону, откуда должны были появиться истребители. Их не было.

Но вот послышался и с каждой секундой стал нарастать знакомый густой металлический рокот мотора. Ровный, без тяжелых переливов. По ритму его работы и звуку можно было безошибочно определить, что летел Ла-5. Кто-то обрадованно воскликнул:

- Идут!

Чуть выше горизонта обозначилась точка. Быстро увеличиваясь, она приобрела знакомые контуры самолета.

- Один вернулся... - тихо произнес начальник штаба гвардии подполковник Калашников.

- Кажется, Кальсин, - высказал предположение старший инженер.

- Так и есть, он, - подтвердил гвардии майор Лавейкин, ставший заместителем командира полка.

Огромный номер на фюзеляже убедил ожидавших, что это действительно самолет Петра Кальсина. Тревожное чувство охватило всех, кто находился на земле. Где же Баевский? Неужели погиб? Люди помрачнели, притихли.

Истребитель сел и подрулил на стоянку. Люди побежали к нему. Мотор выключен, шум замер. Кальсин открыл фонарь, привычным движением расстегнул и откинул назад плечевые ремни, подтянулся на руках и спрыгнул с плоскости.

Вездесущие техники оказались рядом раньше всех. Кто-то из них оповестил:

- Баевский здесь!

- Баевский спасен! Баевский жив! - пронеслись по стоянке ликующие возгласы.