Анатолий Черняев - Совместный исход. 1973

Однако, этим дело не кончилось. Б.Н. напутствуя меня, сказал, что принять их в ЦК до понедельника будет невозможно (а у них билеты на самолет на утро в понедельник!), пусть де отложат отъезд. Я очень вежливо это им предложил. Почти все сделали гримасы. Симпсон (член делегации) сказал, что они обсудят и потом дадут ответ.

После обеда их принимал Громыко. Иноземцев, который там был, передавал, что делегация была очарована прямотой и откровенностью, действительно политическим подходом к делу.

Вечером я сказал об этом Пономареву. Сделал это сознательно. Он скривился. Я добавил, что ответа насчет понедельника они еще не дали, но из разговоров с сопровождающими становится ясным, что ответ скорее всего будет отрицательным: они уедут.

Б.Н. обозвал подготовленный материал для Суслова «стенгазетой». Сказал, - подождем до завтра. Если не согласятся, тогда сдадите все эти ваши бумажки в архив. Я повернулся и вышел.

В такой стадии и находится сейчас эта большая политика Пономарева.

Кстати, в «pendent»: вопрос о политике КПСС в отношении социал- демократии, запланированный для обсуждения на Секретариате ЦК, он неделю назад велел «свести» к предложению об информации братским партиям «о работе КПСС с социал-демократическими партиями». Срабатывает тот же комплекс страха перед Трапезниковым и заскорузлость политического мышления.

Шифровка о беседе Венера С Фалиным перед отъездом Венера в Берлин для встречи со своим старым товарищем по антифашистскому подполью З.Хоннекером, который теперь, видимо, считает, что «я, Венер, на каком-то этапе спасовал»...

9 июня 73 г.

Лейбористская эпопея продолжается. Они согласились остаться до понедельника. Мы же (с сектором, консультантами, Иноземцевым) №№-ое количество раз переписывали всякие памятки для Суслова: что ему сказать при встрече. Пономарев, как всегда в таких случаях, не знает, что может быть хорошо, а что плохо. Поэтому он на другой день хвалит то, что в предыдущий обозвал «стенгазетой». Придирается к мелочам и ничего не читает всерьез из того, что ему предлагают (для Суслова тоже). Слушать ему тоже некогда: он занят выжиманием сока из Брутенца и Соколова то для телевизионного выступления Брежнева в США, то для его беседы с «деловыми людьми». Страшно суетится.

Мне он объявил, что «вы, мол, никогда лейбористами не занимались» (я счел ниже своего достоинства сообщить ему, что студенты до сих пор учатся по учебникам, в которых главы об Англии и ее рабочем движении написаны мной, и что я спецкурсы читал о лейбористах. Это с его стороны было иносказанием: что, мол, я ничего не понимаю в предмете с лейбористами... И пошел ругать Матковского... (Впрочем, отчасти поделом!) Я вступился: «У нас нет позиции и мы до их приезда не представляли себе, что затеяли серьезное дело. И оказались к нему не готовы. Матковский сектор ничего не мог и не может в этом изменить. Нужно политическое решение, политический подход, нужна позиция, и не Матковскому ее определять. И я тоже этого не могу. А у вас нет времени».

У меня есть позиция, - объявил он. Однако раскрыть мне ее не захотел, отговорившись занятостью!

А при обсуждении проекта коммюнике на меня вновь густо пахнуло главное, что его заботит: боязнь замараться об социал-демократизм. Почему состав их делегации поставили впереди нашей? (Хотя всегда так делалось при подобных случаях!) Почему нет о том, что мы на разных идеологических позициях? (Хотя ясно, что если мы им предложили это в проекте, он, обрадовавшись нашей готовности обсуждать идеологические вопросы, всю беседу в ЦК сведут к Чехословакии!).

Горько мне: судьба связала меня с мелким человеком в большом кресле. Впрочем, он - не худший, да и трудно мне себя представить в аналогичном положении при ком-нибудь другом. Тут хоть говорить можно откровенно, хотя для дела это ничего, конечно, не значит.

10 июня 73 г.

Страшная катастрофа в прошлое воскресенье (3 июня) в Ле Бурже с Ту-144. Самопожертвование + возможно, диверсия + что-то, наверное, и от нашего российского бардака.

Великий Достоевский: упиваюсь сборником об искусстве. Он как человек впервые выглядит для меня совсем другим, нежели из его собственных романов, из прочитанного о нем и даже из того, что узнал от Карякина. Это наш Токвиль, т.е., следовательно, и в 10 раз мощнее Токвиля.

В истекший год как-то особенно отчетливо вырисовывалось, что альтернативы нет: я буду в Международном отделе, пока не уволят. Партийный чиновник, который почти ничего не может. Ибо сфера приложения сил - бесперспективная, умирающая или перерождающаяся: коммунистическое движение. А у пульта регулирования отношений с ним стоят люди, вроде Б.Н. и Суслова, которые заскорузли в понятиях эпохи «Краткого курса» и не дадут ему естественно развиваться во что-то конструктивное, по-новому революционное и вместе с тем связанное с нами. Либо, если дело круто пойдет, например, в Западной Европе, эти люди объективно будут причиной разрыва нашего (вернее его с нами) с комдвижением, в лучшем случае - полного выхолащивания реального содержания связи с ними. К этому последнему мы подошли уже очень близко.

16 июня 73 г.

В понедельник состоялся прием лейбористов в зале Секретариата. Суслов, Пономарев, Иноземцев, я, Матковский. Суслов оказался смелее, чем я ожидал. Принял их «вызов» (от ЦК и от Брежнева) на хорошие отношения. На них встреча произвела впечатление и потому, что они не ожидали, что наш «партийный уровень» — это кое-что! Да еще в здании ЦК. А потом Суслов их завел в (пустующий) кабинет Брежнева!

Накануне, в воскресенье, после футбола Англия-СССР ужин в «Советской». Тосты, которые размягчают почву для нужной политики. Мой тост. Тост Джоан Лестер. Она была в белом со шлейфом платье. Напилась.

Кусков мне вчера рассказывал, как Суслов, принимая делегацию Колумбийской КП, говорил о встрече лейбористов: «свидетельство глубоких перемен в мировой общественности».

Да... Он доволен. Доволен и Б.Н. (страхи прошли, хотя он на беседе пытался «воспитывать» лейбористов в духе марксизма-ленинизма, в своей обычной манере).

И несмотря на наши оговорки «об идеологических различиях» (которые устраивали и лейбористов), мифы рушатся. (Впрочем, это не мифы, а идеологическая надстройка над неизбежным прошлым. Но она уходит).

Безыменский заходил ко мне перед возвращением в ФРГ. Рассказывал о том, как шведский посол в ФРГ (естественно, социал-демократ), с которым он знаком, говорил ему об одном вечере у Брандта (был еще Венер). Они долго «качали головами» по поводу последнего сборника АН СССР «по проблемам современной социал-демократии». Впрочем, они уже смеются над всем этим. Сами же (Брандт — мессионерски) строят социал-демократическую Западную Европу на основе богатств и организационных достижений государственного монополистического капитализма. Под этот процесс явно подстраиваются Берлингуэр, а теперь и Марше.