Николай Исаенко - Вижу противника !

Истребители врага не показывались. Видя, что одна из "кобр" пикирует на бомбардировщики, я пошел в новую атаку. На этот раз - на крайний левый Ю-88 следующей девятки. Противник торопился освободиться от бомб. Они падали в какую-то речушку. Огонь я открыл со 100 метров, атакованный "юнкерс" задымил, резко накренился, вильнул вправо, соседи шарахнулись от него, как от чумы.

Из атаки я вышел с набором высоты. Огляделся - нет ли "мессеров"? Эшелон бомбардировщиков остался на 1000 метров ниже. Но разве это был эшелон? Стадо испуганных овец это было: строй бомбардировщиков нарушился, интервалы между девятками где сократились, а где растянулись, да. и девяток уже не существовало, на их месте болтались пары и отдельные самолеты.

Я обрушился на такой отдельный самолет, одновременно запрашивая Кудряшова и Щирова об их местонахождении.

Выбранный мною "юнкерс" полз несколько левее и выше других машин противника. "Змейкой" вправо я зашел на его курс, круто спикировал до высоты бомбардировщика и строго в хвост, на скорости около 600 километров в час, с дистанции не более семидесяти метров открыл огонь.

"Юнкерс" вспыхнул.

Сделав "горку", я избежал столкновения с уничтоженным фашистом и опять оказался над замыкающими звеньями бомберов. Солнце скрылось, и земля казалась совершенно черной.

- Ноль-один! Ноль-один! - звал я.- Где вы? Я - ноль-три! Как слышите! Прием!

Ожидая, пока ответят, снова бросился в атаку. На этот раз - на крайний правый бомбардировщик бывшей замыкающей девятки. Огонь открыл по левому мотору вражеского самолета с дистанции 50 метров. Пушка "кобры" не выстрелила, а пулеметные очереди прозвучали отрывисто: кончились боеприпасы, но "юнкерс" задымил, отвернул от строя, клюнул носом, понесся вниз.

Оставалось только сожалеть о неэкономном расходе боеприпасов. Уж слишком удачный случай подвернулся. Можно было бить врага и дальше!

Слева пересекающимся курсом приближалась "кобра". На ее борту белел номер "2". На запрос, где "ноль один", Щиров ответил:

- Сам ищу! Тебя за него принял! Пошли домой!

Не без труда вышли мы в наступившей южной темноте на станицу Большекрепинскую, добрались до Родионово-Несветайской. Посадку производили в непроглядной тьме, выручили подкрыльные посадочные фары.

Самолет командира дивизии стоял на обычном месте, однако в правой дверце его кабины зияли пулевые пробоины. Нас успокоили: Кудряшов жив, получил ранение в бедро, но оно неопасно.

Щиров остро переживал ранение комдива:

- Как я мог потерять полковника из виду?! Кудряшов же встретил веселым возгласом:

- Вернулись? Молодцы!

Оказалось, очередь вражеского стрелка настигла самолет командира дивизии, как и следовало ожидать, в первой же атаке, и он вышел из боя.

- Звонили из штаба армии,- сообщил Кудряшов.- Сбиты семь бомбардировщиков, это видел сам Хрюкин, объявляет нам благодарность. Провертывайте в кителях дырочки для орденов!

Разобрав полет, сошлись во мнении, что "кобра" в бою с "юнкерсами" показала себя хорошо, остается опробовать ее в бою с "мессерами". Ну, а возможность для этого представилась очень скоро: 20 августа, контролируя действия 611-го ИАП, мы со Щировым вылетели с группой из шести "яков" в район Успенской - крупного узла обороны гитлеровцев.

Наши истребители сопровождали десять "илов" все того же 686-го штурмового авиационного полка. Боевой порядок мы построили так: четыре "яка" по паре на флангах штурмовиков осуществляли их непосредственное прикрытие, третья пара составляла ударную группу, а мы со Щировым прикрывали и тех, и других, находясь на высоте примерно 2000 метров, впритирку к плотной облачности.

Над Успенской в момент нашего приближения барражировали шесть Ме-109. Одна пара "мессеров" попыталась сковать нашу ударную группу, вторая атаковать штурмовики, третья - осталась в резерве. Ударная группа "яков" в считанные секунды уничтожила сунувшихся к ней наглецов. Первым поджег вражеский самолет лейтенант Чурилин. Напарник Чурилина сбил второй.

Вторая пара Ме-109 бросилась в это время на выходящие к цели штурмовики. Гитлеровцы "кобр" не видели: шли в атаку ниже нас на встречнопересекающемся курсе, в правом пеленге. Я оказался к "мессерам" ближе Щирова. Зашел разворотом вправо, строго в хвост ведомого вражеской пары, приблизился на дистанцию в пятьдесят метров и залпом из всех семи огневых точек "кобры" буквально четвертовал фашиста: Ме-109 разлетелся на куски. Моя "кобра" заняла при этом место, удобное для атаки ведущего гитлеровца, но я уступил его Щирову...

За одну минуту мы сбили четыре "мессера"!

Видя происходящее, третья пара Ме-109 спикировала до бреющего полета, бросилась наутек.

Еще лучше удалось выявить достоинства "кобры", как и ее недостатки, позднее, в середине сентября. Выполняя разведывательный полет, мы со Щировым встретили над городом Сталино четыре Ме-109.

Гитлеровцы немедленно разбились на пары, заняли выгодное положение: попробуй мы атаковать одну пару, нас тотчас бы атаковала с хвоста вторая. Но мы же не для прогулок в воздух поднимались! Щиров, не колеблясь, ринулся в бой. Я - за ним. Как и следовало ожидать, вторая пара противника устремилась в хвост моей "кобре". Но я этого ждал и, выбрав момент, резко развернулся на девяносто градусов влево и тотчас же на девяносто градусов вправо с небольшим набором высоты. Если и вели гитлеровцы огонь, то их пули и снаряды просвистели мимо. Зато ведущий вражеской пары оказался метров на пятьдесят ниже меня, а ведомый - в положении, невозможном для атаки с ходу. Я немедленно пошел в атаку на вражеского ведущего.

- Ноль-три! Ноль-три! Прикрой! - раздался в наушниках голос Щирова.

Второпях я нажал только на нижнюю кнопку боевого спуска, приводящую в действие обычные пулеметы, установленные в крыльях истребителя. Пушка и крупнокалиберные пулеметы "кобры" промолчали.

"Мессер", оставляя за собой светло-серый шлейф, устремился прочь. Три остальных "мессера" немедленно, как по команде, помчались за ним.

Решив, что подбит фашистский вожак, горя желанием доконать гитлеровца, я сам попросил Щирова о прикрытии. И, не убирая газа, несколько затяжелив винт, чтобы скорость нарастала предельно быстро, ввел "кобру" в пике.

Подбитый "мессер" на глазах увеличивался в размерах, но когда до него оставалось не более двухсот метров, "кобра" внезапно вздрогнула и перевернулась на спину. Я успел заметить, что стрелка на приборе скорости уперлась в цифру "800", завершил поперечное вращение самолета "бочкой", придал ему нормальное положение, сбавил обороты мотора и вывел "кобру" из пике. Она кренилась на правый бок, ее заворачивало в правую сторону.

Приблизившийся Щиров по радио сообщил:

- У тебя гофрирована обшивка киля!