Николай Исаенко - Вижу противника !

Я шагнул к нему:

- Здоровэньки булы, дядьку Павло! А где ваш сын?

Старичок ответил не сразу, словно вспоминал что-то, потом закивал головой:

- Погиб, погиб. Еще в сорок первом!

- Паша?.. Где? На каком фронте?

- Не понял. Писал, что был политруком роты.

Я обнял старого Бодню. Паша, лучший мой друг, лучший мой товарищ Паша! Как мечтали мы вместе о том времени, когда в каждой хате будут пшеничные караваи, мясо и масло, в каждой горнице - радио и книги! Только-только начала сбываться мечта, как навалился проклятый кат-фашист. Эх, не дожил ты, Паша, до встречи!

Мои глаза встретились с глазами Федора Заблодского, сына кулака Григория Заблодского. Советская власть ничем не притесняла Федьку - сын за отца не ответчик! Что же он не пошел защищать ее? Или ждал фашистов?!

- Ну, что, Федор? - спросил я. - Воевать-то не ходил?

Заблодский глотнул воздух:

- Что поделаешь? Так вышло, попал в оккупацию.

- А может, сомневался, что Красная Армия победит? Зря, Федор! И гитлеровцев, и всех прочих, кто сунется, уничтожим!

Заблодский взмахнул руками:

- Да не сомневаюсь. Завтра же пойду в район, подам заявление добровольцем! Ей-богу!..

Его прервали мои двоюродные по отцу сестры: протолкались сквозь хуторян, кинулись со слезами и причитаниями обнимать, рассказывать сквозь всхлипывания о своем горе, о муках. Следом за сестрами и другие женщины - и старушки, и молодые - приступили вплотную, заголосили, каждая зашлась своей бедой. А ведь я еще ничего про родных сестер не успел узнать, даже мать и отца не спросил, как выжили!

Мое состояние поняла одна из соседок:

- Бабы! Опомнитесь! Что ж мы сыну с отцом-матерью повидаться мешаем? Поди, Николай не на век вернулся!

Женщины, хотя и плакали, отступили. Кланялись матери:

- Извините, Софья Павловна, впрямь счастье ваше короткое... Я пообещал:

- Обязательно еще раз прилечу!. Если удастся про кого из ваших узнать, расскажу.

До полуночи сидел я в родной хате, слушая рассказы отца и матери. Заглядывали соседи, зашли, посидели с нами дочь деда Тужика - Мария, сестра моего товарища по комсомолу Мария Афанасьевна Семенюта, мои двоюродные сестры.

Моя младшая сестра Маруся успела эвакуироваться, о ее судьбе, естественно, в семье не знали, а вот у старшей сестры, Груни, муж погиб на фронте, она осталась одна с тремя детишками, старшему из которых только-только исполнилось двенадцать.

- Как будем жить? - убивалась Груня.- Как их подыму?..

На следующий день отец и мать решили собрать родню, чтобы отпраздновать нашу встречу, отыскали у кого-то упрятанного от реквизиции боровка. Заколоть боровка никто из собравшихся не брался, попросили пристрелить его, но рука не поднялась стрелять в животное.

- Отец, позови Петра! - сказала мать.

Я не обратил внимания на ее слова, мало ли Петров на свете,- и окаменел, увидев входящего во двор соседа Петра Зуйко с австрийским штыком в руках. О, как хорошо помнил я этот штык! Пьяный Петр, распаленный кулаками, занес его надо мной, комсомольцем и селькором, четырнадцать лет назад!

Видно, и Зуйко вспомнил прошлое, сдернул фуражку:

- Николай Федорович, прости мне, старому дураку, не держи зла! Сними грех с души!

Он выпрямился, прямо взглянул на меня выцветшими, в красноватых веках глазами. Я молчал, не в силах опомниться. Зуйко истолковал мое молчание по-своему, плюхнулся на колени.

- Ради бога...

Я подхватил соседа под мышки.

- Дядя Петр! Да вы что? Какое зло? Да все забыто-перезабыто!

Зуйко слабо кивал:

- Щыро дякую! Дай тебе бог долго-долго жить!

Тут я опомнился и, чтобы покончить с возникшей неловкостью, пошутил:

- Ну, и хороши же вы, дядько! Пришли с миром, а штык прихватить не забыли! Обороняться думали?

И Петр Зуйко понял шутку, улыбнулся, подмигнул:

- Да нет! Нападать! На того вот "врага"! - и ткнул штыком в сторону кабана...

В сутках только двадцать четыре часа. Настала минута прощания. Минута, тяжелая для всех, особенно для матери.

- Береги...- начала мама, и не договорила, припала к моему плечу.

Делая круг над хутором, я видел, что отец мне машет, а мама поникла, как иссушенная зноем былинка.

...В условиях стремительного продвижения наших наземных войск чрезвычайно важное значение приобретала воздушная разведка. Командованию фронта требовалось знать, в каком направлении отходит противник, где пытается организовать оборону, подходят ли к нему резервы, откуда и какие. От нас требовали обнаруживать скопления фашистских войск и техники, своевременно сообщать о них, чтобы с наибольшим эффектом использовать штурмовую и бомбардировочную авиацию. В сентябре летчики нашей дивизии летали в основном на разведку и на сопровождение штурмовиков. Естественно, число сбитых вражеских самолетов уменьшилось. Например, 611-й ИАП сбил всего три самолета. Немного больше сбил только 821-й полк, вооруженный "спитфайрами", поскольку в разведке он не участвовал. Но беда была с этим полком! Весь боевой путь, пройденный им от Шахт до полевого аэродрома в Чапаевке,- кстати, самого лучшего, какой удалось найти в сентябре,- весь этот путь был "усеян" английскими истребителями, совершившими вынужденные посадки с оборвавшимися шатунами. В Чапаевке при первом же взлете вышли из строя еще три.

Полковник Кудряшов направил меня к майору Чалову, чтобы решить вопрос о возможности дальнейшего использования "спитфайров". В Чапаевке я совершил на двух самолетах контрольные полеты. Двигатели тянули плохо.

Возвратившись в штадив, я дал однозначное заключение: дальнейшее использование "спитфайров" без замены моторов на новые невозможно. С этим заключением согласились, 821-й был выведен из боев и направлен на перевооружение.

Впрочем, вернемся к прерванному рассказу о воздушной разведке.

7 сентября группа из четырех "яков" 611-го ИАП обнаружила на дорогах Волноваха - Чердаклы и Володарское - Мариуполь, на железнодорожных станциях Кичиксу и Кальчик и на разъезде Тавле скопления боевой техники, автомашин и живой силы врага. Вызванные по радио полки 206-й ШАД уничтожили указанные цели.

8 период с 18 по 20 сентября четыре группы "яков" того же 611-го ИАП вели непрерывную разведку механизированных войск и артиллерии противника в районах Новониколаевка, Большой Токмак, Бердянск, а штурмовики 7-го ШАК непрерывно уничтожали танки, самоходки, грузовики, пушки и минометы отходящего врага.

Особенно отличился во второй половине сентября старший лейтенант М. Ф. Батаров. Западнее Новобогдановки он обнаружил основную на данном участке фронта танковую группировку гитлеровцев и вывел на нее штурмовики. За исключительную ценность доставленных разведывательных данных и проявленное мужество Батаров был представлен к очередной боевой награде.