Александр Панцов - Мао Цзэдун

— Не волнуйтесь! Если упадем, то встанем! Давайте починим трибуну 167.

Собрание было продолжено, но неприятное чувство долго еще не покидало солдат. Впереди их ждали новые испытания, а тут как назло такое невезение!

Вместе с Мао ушла в поход и Хэ Цзычжэнь. Расставаться было опасно: печальный опыт Кайхуэй говорил за себя. Позже, правда, Цзычжэнь в частных беседах с подругой будет утверждать, что якобы безуспешно пыталась остаться в Цзингане, так как давно уже чувствовала, что Мао «ее не стоил». По ее словам, Мао просто приказал своим охранникам взять ее с собой «любой ценой»; она же всю дорогу безутешно рыдала 168. Вряд ли все это соответствовало действительности. Ведь рассказывала она об этом подруге уже после того, как они с Мао расстались (их разрыв произойдет в 1937 году). В январе же 1929-го она была на пятом месяце беременности. И в таком положении ей, конечно, не было резона бросать мужа.

Пока Мао и Чжу Дэ проводили аграрную революцию в горах Цзинган, в Китае власть Чан Кайши постепенно стабилизировалась. В середине 1928 года завершился Северный поход, в результате чего страна наконец объединилась под властью Гоминьдана. Пекин, занятый войсками Янь Сишаня, союзника Чан Кайши, 20 июня переименовали в Бэйпин («Северное спокойствие»). За несколько дней до того глава пекинского правительства и хозяин Маньчжурии маршал Чжан Цзолинь был убит японцами, недовольными его пассивностью в войне с Гоминьданом. Новым губернатором Маньчжурии стал его наследник, двадцатисемилетний Чжан Сюэлян, формально признавший верховную власть Чан Кайши. Столицей Китайской Республики был провозглашен Нанкин. Китай был поделен на 28 провинций и две территории (Внутреннюю Монголию и Тибет). Одновременно было объявлено об окончании с 1 января 1929 года периода военного правления, и на шесть лет провозглашался новый этап — так называемой политической опеки. Иными словами, устанавливалась открытая диктатура Гоминьдана над государством и обществом — по типу существовавшей в СССР диктатуры ВКП(б). Все это делалось в соответствии с программой постепенного, трехступенчатого, перехода к подлинной демократии (военное правление, политическая опека, демократия), идея которой принадлежала покойному Сунь Ятсену.

Основные цели революции 1925–1927 годов были, таким образом, достигнуты, по крайней мере формально. Милитаристская раздробленность ликвидирована, в стране образовалось общекитайское правительство. Правда, время от времени милитаристские войны между кланами олигархов продолжались. Так, в феврале — апреле 1929 года весь Южный Китай оказался втянут в войну между Чан Кайши и группировкой гуансийских милитаристов. После этого началась война между Чан Кайши и знакомым нам Фэн Юйсяном, командующим Националистической армией. И только ценой колоссального напряжения сил генералу Чану удалось одержать победу во всех этих вооруженных конфликтах.

Вместе с тем Китай по-прежнему оставался зависимым от иностранных держав как в политическом, так и в экономическом отношениях. Неравные договоры, в том числе права экстерриториальности, не были ликвидированы, хотя в 1928–1930 годах большинство ведущих стран мира и подписали с Нанкином соглашения о предоставлении Китаю таможенной независимости.

Серьезные изменения происходили в международном коммунистическом движении да и в самой КПК. В феврале 1928 года в Москве состоялся очередной, 9-й расширенный пленум ИККИ, который признал спад революционной волны в Китае и высказался против авантюристической политики восстаний, за переход к «кропотливой работе по завоеванию масс» на сторону китайской компартии. Через несколько месяцев после этого, в июне — июле 1928 года, был созван VI съезд КПК. В связи с «белым» террором в Китае заседания его также проходили в СССР — в селе Первомайское Нарофоминского района Московской области. На съезд с соблюдением всех правил конспирации прибыли 118 делегатов (84 — с решающим голосом и 34 — с совещательным). Их выезд из Китая обеспечивала Анна Лазаревна Разумова, та самая, на квартире которой в Ханькоу 7 августа 1927 года состоялось эпохальное чрезвычайное совещание ЦК КПК. Среди них были знакомые нам лица: Цюй Цюбо, Чжоу Эньлай, Ли Лисань, Чжан Готао и Цай Хэсэнь.

Общую численность партии на тот момент никто достоверно не знал: по решению ноябрьского (1927 г.) расширенного совещания Временного политбюро на местах была отменена система партбилетов и списков партийного состава. Примерную численность КПК оценивали в 40–50 тысяч человек, что, конечно, не соответствовало действительности 169. В обслуживании съезда участвовали китайские студенты советских учебных заведений. От ИККИ форум курировал второй человек в ВКП(б) и Советском государстве Николай Иванович Бухарин, являвшийся в то время по совместительству одним из руководителей Коминтерна. Что же касается Мао, то он, разумеется, не присутствовал, так как вел в то время войну с «контрреволюционным» крестьянством в горах Цзинган.

Съезд выказал солидарность с 9-м пленумом ИККИ, осудившим «путчизм» (а что еще он мог сделать?). Вся политика восстаний, проводившаяся КПК с конца 1927 года, была оценена как «ошибочная». При этом, естественно, вина за порочный курс была возложена на лидера партии Цюй Цюбо. Сталин и Коминтерн вновь оказались ни при чем! Делегаты съезда под диктовку Бухарина приняли решение, что текущий этап китайской революции по-прежнему является «буржуазно-демократическим», несмотря на «измену» национальной буржуазии революционному движению. Имелось в виду, что в отсталом, «полуфеодальном» Китае нельзя осуществлять чисто коммунистическую политику (национализировать заводы и фабрики, ликвидировать мелкую буржуазию и зажиточное крестьянство, «заострять борьбу» против «кулака» и т. п.).

Как видно, Бухарин, а вслед за ним и лидеры КПК стремились продемонстрировать преданность историческому материализму, действительно утверждавшему, что степень готовности той или иной страны к коммунистическим реформам определяется уровнем ее социально-экономического развития. Удивительно только, что они напрочь забывали при этом, как незадолго до смерти Ленин сам полностью опроверг такое (вообще-то правильное) истолкование марксизма. Вот что писал вождь Октябрьской революции в конце 1922 года: «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определенный „уровень культуры“, ибо он различен в каждом из западноевропейских [добавим, что и в восточноазиатских тоже] государств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы… Для создания социализма, говорите вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму? В каких книжках прочитали вы, что подобные видоизменения обычного исторического порядка недопустимы или невозможны?» 170Интересная мысль, не правда ли?